Сморщенные веки дрогнули. Старик был полон внимания.
— Его послали, чтобы он предложил ей выбор.
— Он так и сказал, но он не хотел, чтобы она возвращалась. Он хотел танцевать с ней, — я пожал плечами. — Дел уступила. Но убил его я.
— У тебя есть доказательства?
В полутьме я протянул ему меч.
— Я не знаю ее имя, — сказал я старику, — но это яватма Терона. Будь он жив, отдал бы он мне ее? Лишилась бы она силы?
Я положил меч на колени. Старик не сводил с него глаз. Под его пристальным взором я коснулся рукояти и клинка, доказывая, что яватма не может сопротивляться мне.
Стиганд потянулся к мечу. Я увидел старческие пятна на его руке, натянутые под кожей сухожилия, вспухшие суставы. Он коснулся пальцами рун.
— Тебе наверняка было больно, — продолжил я, — снова увидеть женщину, которая забрала жизнь твоего друга, но дай мне только шанс и я увезу ее отсюда.
Такого он не ожидал. Стиганд убрал руку с клинка и посмотрел на меня.
— Увезешь ее из Стаал-Уста?
— Если вы оставите ей жизнь.
Он медленно покачал головой.
— Я решаю не один. Вока состоит из десяти человек.
— Но ты у них главный. По традиции они считаются с твоим мнением, я вижу это по Телеку. Ты мог бы склонить их к нужному решению.
Стиганд яростно прошипел что-то на Высокогорном.
— Знаешь ли ты, — выдавил он как только смог снова перейти на язык Границы, — знаешь ли ты, что я мог бы убить тебя за это? Как ты мог просить о таком?
— Обстоятельства вынуждают.
— Тогда скажи, какие именно обстоятельства? — потребовал он. — Что значит женщина для такого мужчины как ты? Южанина, для которого женщина это вещь?
Я едва сдержался.
— Она для меня тоже, чем Балдур был для тебя. Я почитаю ее так же, как она почитала его.
Стиганд сплюнул рядом с моим коленом.
— Ты не знаешь, что такое честь. Потому что если бы знал, не пришел бы сюда в надежде склонить меня на свою сторону, слепить справедливость по своему желанию. Что может быть тебе известно о чести?
— Мне многое известно о круге, — ответил я, — о танце мечей. Если хочешь, я поклянусь ими. Может тогда ты поверишь, что я говорю правду.
В его глазах заблестели слезы.
— Он был моим другом.
Я сглотнул комок в горле.
— У нас на Юге есть поговорка о кошках. Пустынных кошках, рожденных в Пендже. Животных, с которыми не стоит связываться. Мы говорим: песчаный тигр всегда ходит один.
Стиганд смотрел на меня. Я продолжил:
— Но одна кошка устала от одиночества. Песчаный Тигр нашел напарника… по мечу, по постели, по жизни. А вы можете приговорить ее к смерти. Неужели ты думаешь, что я буду спокойно смотреть на это? — я наклонился вперед. — Старик, я буду уважать ваши обычаи до определенной черты, потому что они стоят этого… до определенной черты. Но если ты приговоришь женщину к смерти, я буду мстить. Это будет месть Песчаного Тигра.
Его подбородок задрожал.
— Ты угрожаешь старику.
— Нет, — я покачал головой. — Я говорю с воином, Стиганд, с ан-кайдином. С человеком, которого я уважаю, потому что на моем языке ты — шодо. Мастер меча. Тот, кто обучает других кругу и красоте танца.
Стиганд взглянул на меч.
— Он не твой.
Я поднял яватму с бедер и положил ее на шкуры.
— Тогда я с радостью отдам его. Он принадлежит Стаал-Китра.
Старик нахмурился, провел языком по зубам и кинул быстрый взгляд на спящую женщину.
Он глубоко вздохнул.
— Тяжело терять друга.
— Еще тяжелее терять напарника.
— Иди, — сказал Стиганд.
Я начал подниматься, но задержался.
— Могу я получить ответ?
— Утром, — отрезал он.
Я забеспокоился. Кроме него в вока еще девять человек. Без заверений этого…
— Шодо…
— Ан-кайдин, — поправил он. — Я сказал тебе уйти.
Аиды. Больше делать нечего.
Я поднялся. Посмотрел вниз, на яватму, которую так долго носил. Потом мысленно попрощался с ней и повернулся, чтобы уйти.
— Южанин…
Я обернулся. Стиганд странно смотрел на меня.
— Сколько тебе лет?
Вопрос застал меня врасплох.
— Всего? Не знаю. Тридцать четыре, может тридцать пять… Я вырос без родителей.
— Сколько занимаешься танцами?
Я пожал плечами.
— Восемнадцать лет, плюс-минус несколько дней. Не зная мой возраст, трудно сказать, когда я начал.
Наши взгляды встретились.
— Балдур и я родились в один день в одной деревне. С рождения мы были друзьями. Это была прочная связь, и мы ее глубоко почитали.
Я только кивнул.
— Я живу с этой женщиной более пятидесяти лет. Эту связь я тоже почитаю.
Растерявшись, я нахмурился.
— Это мой ответ, — холодно сообщил Стиганд. — Теперь иди.
Я молча вышел. Хотел бы я знать, что он имел в виду.
Я пошел обратно к отделению, которое занимали мы с Дел в доме Телека, но до Дел я не дошел. Я задержался, чтобы посмотреть на самого Телека, спящего в углу с женщиной и дочерью, которую родила Дел.
Чтобы было теплее, они лежали под шкурами вместе. Девочка спала между взрослыми, плотно прижавшись к ним, но одна рука выбралась из-под шкур и одеял. Одна маленькая тонкая рука с изящной кистью и тонкими пальцами. Глядя на нее, я задумался, будет ли эта рука держать когда-нибудь меч, как делает это ее мать. Войдет ли девочка когда-нибудь в круг.