Мир бурлил, как кипящая вода в котле. Впереди, поджидая нас, прижимались к земле огромные горы.
Я поежился, приподнялся в седле, снова приподнялся, мрачно глядя на Север, на вершины. Открыл рот, чтобы сказать что-то Дел, но снова закрыл его, лязгнув зубами и разозлившись на себя за то, что едва не выдал свои переживания.
Потому что что-то было не так.
И от этого вставал каждый волосок на моем теле. Что-то шевелилось у меня на черепе, от этого он чесался и я яростно скреб его, хорошо зная, что причиной были не назойливые паразиты, а что-то неизвестное. Что-то неопределенное. И это что-то могло выставить меня дураком в глазах Дел.
Я глубоко вздохнул, пытаясь стряхнуть нарастающее ощущение неправильности, собрался просто выдохнуть воздух из легких, но слова прозвучали сами собой:
— Мне это не нравится.
Фраза удивила даже меня тем, как коротко и ясно выразила мои чувства. Дел повернула голову и посмотрела на меня, покачиваясь в седле в такт шагов лошади.
— Не нравится что?
Нахмурившись, я посмотрел вниз, на стриженную гриву жеребца. Пальцы беспокойно теребили плетеный повод. Я видел мозоли, шрамы, частички руды, въевшейся в суставы. На свободе я постепенно набрал вес, который потерял в рабстве, но от шрамов избавиться не мог, и они постоянно напоминали мне о случившемся. Прошло совсем немного времени с тех пор, как Дел и я сбежали из плена танзира Аладара: я — из золотой шахты, Дел — от назойливых приставаний. Это было всего несколько месяцев назад.
— Тигр, что тебе не нравится?
Снова за свое. А я не знал, что ответить.
— Не знаю, — неохотно признался я. — Оно.
— Оно, — повторила Дел после недолгого размышления.
Я расправил плечи, проверяя, удобно ли сидит перевязь и на месте ли мой меч. Нет, не мой. Меч Терона.
— Баска, ты ничего не чувствуешь?
— Чувствую, — с готовностью ответила она.
Это осчастливило меня безмерно.
— Вот видишь! Понимаешь теперь? Я не сумасшедший. Есть что-то странное… что-то жуткое…
— Странное? — переспросила она. — Нет. Это чувство дома.
Ну конечно, кто бы сомневался. Но для меня-то Север не дом. Мне стало совсем неуютно.
— Дел…
Она остановила своего крапчатого мерина. Соответственно жеребец тоже остановился. Дел положила ладони на переднюю луку седла и наклонилась вперед, перенеся вес на запястья.
— Ты чувствуешь страх, — объявила она.
— Страх?
— Страх, — повторила Дел, обрывая мои изумленные протесты. — Ты никогда не был на Севере. Ты еще никогда не покидал родину.
— Но Дел, я не ребенок.
— Дети приспосабливаются к переменам гораздо легче, чем взрослые, — серьезно сообщила она. — Я знаю, что ты чувствуешь. Я сама пережила это, когда ехала на Юг искать Джамайла, когда я пересекала границу твоей страны зная, что не смогу вернуться, пока не выполню клятву. Я понимала, что отрезала прошлое и передо мной самое важное дело в моей жизни.
— Но у меня-то дела нет, — грубо прервал я ее. — Я здесь потому что сам захотел поехать.
Дел вздохнула и засунула за ухо упавшую прядь волос.
Я сжал зубы и постарался быть терпеливым.
— Это что-то другое, — упорно пытался объяснить я. — Что-то большее. Если хочешь, назови меня сумасшедшим, но я чувствую это. Я знаю, что оно здесь.
Дел огляделась. С каждым шагом мы забирались все выше, поднимаясь над равнинами Юга. Здесь, в царстве подъемов, спусков и оврагов, трудно было поверить, что где-то существовала Пенджа.
— Может дождь собирается, — наконец предположила Дел. — Наверное ты чувствуешь его приближение.
— Аиды, баска, мы говорим не о дожде… мы говорим о другом, гораздо более серьезном, — я сердито посмотрел на нее. — А если ты этого не чувствуешь, ты глухая и слепая.
Она язвительно скривилась.
— Неужели?
Я глубоко вздохнул, закатал шелковый рукав и обнажил мускулистое предплечье. Как я и ожидал, все волоски стояли дыбом.
— Ну? — поинтересовался я.
Она посмотрела на мою руку, потом на меня. На ее лице отразилось какое-то внутреннее смятение, которое она не могла скрыть, хотя очень старалась. Я видел, как тщательно Дела обдумывала слова для предстоящего объяснения и наконец она решилась.
— Я думаю, что ты, наверное, внушил себе это и…
— Внушил? — я не позволил ей закончить. — Нет, баска, это не внушение. Это на самом деле. Я ничего не выдумываю.
Дел слабо вздохнула.
— Но ты же сам говорил мне, что не веришь в магию. Что для тебя ее не существует.
— Я говорил тебе, что не люблю магию, — уточнил я, — но в том, что она существует, я не сомневаюсь. Как, почему и в каких формах — не знаю. Но знаю, что люди не умеют ее использовать, а поэтому делают все неправильно, — я покачал головой и тоскливо осмотрелся. — В твоем Севере есть что-то…
— Не цепляйся к Северу, — возмутилась она. — Дело не в Севере, а в тебе. В Песчаном Тигре, которому наплевать на то, во что верят другие, и он смеется над их чувствами, — она бросила стремена, перекинула ногу через седло и соскользнула на землю. — А теперь он не может справиться с собой. Ну давай, Тигр, я тебе докажу, что это все твои предрассудки.
— Что?
Она посмотрела на меня снизу вверх.
— Давай разберемся с этим раз и навсегда, чтобы мне не пришлось и дальше выслушивать твое нытье, — она показала пальцем на землю. — Слезай.