И несмотря на слова Дел, я знал, что меч Терона не умер, хотя и не жил. Не жил так, как жил клинок Дел. Но душа в нем осталась. Когда я клал руки на витое серебро, я чувствовал себя захватчиком, узурпатором, трусливым воришкой, стянувшим чужое. Как только я сжимал рукоять, она дергалась словно меч, напуганный чужим прикосновением, пытался вырваться. Словно он ожидал, что его коснется другая рука и снова соединятся душами мужчина и меч. Много раз я собирался сказать об этом Дел, но так ничего и не сказал. Что-то удерживало меня от этого. Может быть гордость. Или просто нежелание признать, что я действительно что-то ощущал. Я не из тех, кто доверяет магии и готов был врать и изворачиваться, лишь бы никто не узнал, что я почувствовал силу в мече. Даже если ее осталось очень мало. Конечно Дел могла бы сказать, что у меня разыгралось воображение.
Но вот что бы я делал, если бы она признала, что меч действительно жив?
Дел разбиралась в клинках. Она тоже была танцором меча, как бы невероятно это не звучало (аиды, у меня ушло слишком много времени, чтобы принять это. Даже сейчас я отступаю, когда она входит в круг, чтобы потренироваться со мной. Я не привык противостоять женщине — по крайней мере в круге). Встретив Дел, я понял, насколько обычаи Севера отличаются от обычаев моего Юга, где правят солнце и песок. Дел сделала все, что было в ее силах, чтобы изменить мою точку зрения по этому вопросу (и продолжает заниматься этим до сих пор), но в глубине души я все еще видел в ней беззащитную женщину, а не танцора меча.
Конечно меньше всего мужчине хочется видеть в Дел танцора меча. Танцевать с ней никто не откажется, но не в круге, и не со сталью или каким-то другим металлом, из которого сделана яватма, в руках.
На Юге мало найдется женщин, которые хотя бы раз за всю свою жизнь касались оружия. Женщина должна следить за домом, повозкой, хиортом, заботиться о детях, цыплятах, козах, любить мужчину, который называет ее своей.
Но Дел Северянка и не признает Южных обычаев. У Дел нет дома, нет повозки, нет хиорта, нет детей, цыплят и коз. И у нее нет (потому что она сама этого не хочет) мужчины, который называл бы ее своей. Дел принадлежит только Делиле, и с этим ничего не поделать.
Все это я знаю и понимаю безнадежность попытки войти в ее жизнь.
Все это я знаю. Но пытаюсь.
Я посмотрел на Дел, хорошо представляя каждый изгиб ее тела под бурнусом. Тела, которое обтягивала украшенная рунами туника из мягкой кожи, скрытая сейчас под блестящим шелком.
Дел высокая, но мускулистая, с тонкой талией и широкими плечами. Плотная. Сильная. Гораздо сильнее, чем обычная женщина. В Дел нет хрупкости, хотя она очень женственна и все, что полагается любой женщине, находится у нее на своих местах.
Голубоглазая баска со светлыми волосами и нежной кожей. Под Южным солнцем золотистые волосы выгорели до белизны, а тело покрыл кремовый загар.
Мы совсем разные, Делила и я. Я — настоящий сын пустыни, с кожей темной как кусок меди, с темно-каштановыми волосами, отливающими на макушке бронзой. Зеленые глаза прячутся за складками век, а если эти складки разгладить, можно увидеть, какого цвета была моя кожа тридцать с лишним лет назад, когда я только родился. Тогда она была гораздо светлее, чем у Южан, хотя и не такой светлой, как у жителей Севера.
Я крупный, высокий, сильный, и, глядя на меня, не многие поверили бы, что я могу быстро двигаться. Но танец мечей вырабатывает реакцию даже у самых медлительных людей… Кто не успевает научиться, отправляется в другой мир.
Я посмотрел на Дел просто потому что на нее приятно было смотреть, но взгляд сразу задержался на рукояти меча, который путешествовал у нее за спиной. Теперь я знал его хорошо, даже лучше, чем хотелось бы, потому что я был вынужден близко с ним познакомиться. Я провел много месяцев рядом с Дел, владевшей этим мечом с изумительным мастерством и изяществом. У меня было время научиться уважать его и даже бояться, потому что он был не только прекрасным оружием. В руках Дел меч оживал и приобретал сверхъестественную силу.
Бореал: яватма, рожденная Северными баньши-бурями, напившаяся крови одного из лучших мастеров Севера, мастера меча Дел, ее ан-кайдина — человека, которого она почитала и уважала, человека, который взял решительную пятнадцатилетнюю девочку, мечтающую отомстить за смерть близких, и превративший ее в оружие, такое же смертоносное как и меч, который она в конце концов вонзила в него.
Бореал: яватма, которая в моих руках (когда Дел одолжила ее мне для танца) ожила при звуке своего имени, спасая меня, спасая Дел, и уничтожила человека, который собирался убить нас.
Но Бореал принадлежала Дел. Я не чувствовал яватму частью себя, как не чувствовал и клинок Терона, который теперь, я надеялся что временно, заменил мне Разящего.
Необходимость редко доставляет удовольствие. Я убрал меч в ножны и постарался забыть о нем, на лишний вес за плечами я уже давно не обращал внимания. Я взял повод жеребца из рук Дел и отвел гнедого в сторону.
— Послушай, старик, — начал я, — нам с тобой давно уже пора выяснить отношения. Я не имею ничего против, когда ты устраиваешь такие представления в городе, деревне или поселении, и на этом мы зарабатываем деньги. Но мне не нравится, когда ты валяешь дурака в пустыне, где нет никого кроме тебя, меня, Дел и ее забитой лошади, — я похлопал гнедого по шее. — Понятно? Рано или поздно один из нас станет инвалидом и я от такой перспективы не в восторге.