— А что случилось с их лошадьми?
— Убежали.
Я снова лег на спину, переваривая все, что увидел.
— Тигр… мне жаль, что так получилось с жеребцом.
А жалела ли она людей? Скорее нет. Но я был вынужден признать, что и сам посочувствовать им не мог.
— Ты повторишь это еще раз после того, как мы несколько дней пройдем пешком.
— Я знаю, он много значил для тебя…
— Он ходил по моим ногам, кусал пальцы, бил по голове, у меня полно синяков и шрамов, — я пожал плечами. — Я прекрасно проживу без всего этого.
— Но…
— Забудь, Дел. Его нет, по крайней мере сейчас. Кто поручится, что он снова не появится? Так уже было.
Она кивнула, но радости на лице я не заметил.
— Ты должен ответить мне, Тигр. Мне нужно знать, прежде чем мы пойдем дальше.
— Знать, пойду ли я с тобой на крышу мира?
— Да. Чтобы быть моим поручителем.
Я нахмурился.
— Зачем?
— Я предстану перед моими обвинителями и меня будут судить. Если у меня будет поручитель — кто-то, кто выскажется в мою защиту — приговор может быть смягчен. Особенно если поручитель будет таким известным, как Песчаный Тигр…
— Брось, Дел. Лесть не твой стиль, и я не сомневаюсь, что на Севере обо мне ничего не слышали, — я поморщился. — Почему все так затекло?
— Потому что ты чуть не окоченел, — нетерпеливо объяснила она. — Я вызвала сильный ураган, баньши-бурю… Тигр, так ты поедешь?
— Сейчас я никуда не поеду.
— Тигр…
Я вздохнул.
— Да, да. Поеду. Если от этого ты станешь счастливее. Аиды, мне больше заняться нечем.
— Ты нужен мне, Тигр.
Ее настойчивость меня насторожила. Я посмотрел на Дел повнимательнее.
— Я уже сказал, что поеду. Ты не только меня заморозила, но и себе уши отморозила?
— Есть… тебе кое-что придется сделать.
Последнюю часть фразы она выговорила очень быстро, словно боялась, что я мог отказаться от поездки, если бы она сказала это спокойно. Мне хотелось спать и я не был расположен обсуждать куда, с кем и почему я поеду.
Однако что-то беспокоило меня, а я научился прислушиваться к своим ощущениям, особенно когда в дело была замешана Дел.
— Баска…
— Если я никого не привезу с собой, если никто не выскажется в мою защиту, мои объяснения не помогут, — тихо сказала Дел, отведя взгляд. — Я убила достойного и благородного человека. Человека, любимого каждым учеником и учителем, независимо от положения. Я заслуживаю самого сурового наказания… но я хочу жить, — горло сжимали спазмы и она торопливо вздохнула. Наши взгляды встретились. — Разве плохо желать этого, Тигр? Плохо просить о помощи?
Раньше они никогда не просила, и я понял, насколько все серьезно.
— Я поеду, — согласился я. — Я сделаю все, о чем ты попросишь. Но не сейчас. Не сегодня. Позже, — я зевнул. — Хорошо, баска?
Она коснулась моего лба и откинула с него мокрые волосы.
— Сулхайя, Песчаный Тигр. Ты достойный соратник.
Я ухмыльнулся.
— Но я недостоин делить с тобой постель. По крайней мере пока вокруг скрываются локи.
Дел вздохнула.
— Только неделю, Тигр. Неужели ты не можешь потерпеть?
— Неделя здесь, неделя там… и очень скоро ты дашь обет безбрачия и все мои планы рухнут, — я прищурил один глаз. — Думаешь такого не может случиться? Вспомни наше путешествие через Пенджу, когда мы разыскивали Джамайла.
— Я нанимала проводника, а не любовника.
— И обещала переспать со мной ради того, чтобы я вошел с тобой в круг, — парировал я, — после твоей схватки с песчаной болезнью. Я помню, Дел, а если ты не помнишь… или говоришь, что не помнишь… Типично по-женски, баска, пообещать себя за то, чтобы мужчина плясал под твою дудку.
— И ты плясал неплохо, насколько я помню, — едва сдерживая смех, сообщила она, — в круге.
Я открыл оба глаза.
— А сейчас? — спросил я. — Я опять пляшу под твою дудку, собираясь сопровождать тебя? Ты этой песней зачаровала не только меч, но и меня?
Ее лицо побелело, а потом к нему прилила краска. От ярости.
— Я делаю то, что меня вынуждают делать, — рявкнула Дел, — и также, согласно воле богов, живешь ты.
Я снова закрыл глаза.
— Я уже жалею о своем решении.
Дел вскочила и со словами:
— Жалей о чем хочешь, — быстро ушла.
Но уже через минуту она вернулась, положила мне под голову сложенное одеяло, а вторым одеялом меня укутала.
В этом вся женщина: то ласкает, то угрожает.
10
— Тигр, — позвала она, — пора ехать.
Может быть, но я бы предпочел еще немного отдохнуть. Я не пошевелился.
Дел потянула за край одеяла.
— Мы должны идти, — настаивала она. — Они уже оттаивают.
Я начал выпутываться из одеяла.
— Кто от… — я откинул одеяло, сел и сердито посмотрел на сияющее солнце. В сторону борджуни я намеренно не поворачивался.
— Если ты голоден, мы можем поесть по дороге, — объявила Дел. — Я не хочу здесь больше оставаться.
Что-то в ее голосе меня насторожило. Дел и раньше убивала, ей к этому не привыкать, и будет убивать и дальше. Она привыкла к смерти как и полагается танцору меча, не находя ни радости, ни удовлетворения, ни ненормальной гордости в убийстве. Дел была лишена фантазии и действовала как профессионал, не выставляя напоказ свои чувства. Но произнесенные ею слова звучали странно. Что-то взволновало Дел до того, что ее голос дрожал.