Помрачнев после осмотра, Дел повернулась к Адаре.
— Куда вы направляетесь?
— В Кисири, — ответила женщина. — Там живет родня моего мужа.
Дел задумалась. Губы изогнулись, выдавая сомнения.
— Я думаю, до Кисири она не дойдет. Придется пробираться через Перевал Грабителей, — Дел покачала головой и похлопала кобылу по лопатке. Одного взгляда на животное было достаточно, чтобы понять причины беспокойства Дел. К старости у кобылы провисла спина, ослабли ноги, а ребра можно было пересчитать издалека. Путешествие, едва начавшись, совершенно измучило животное.
— В горах ей будет совсем плохо. Ей нечем будет дышать.
— Ей придется пройти с нами до конца. Мы не можем тащить повозку на себе, — Адара кинулась к кобыле, грубо оттолкнув Дел. Женщина ласкала старую пегую морду и бормотала слова ободрения. — Она устала, вот и все. К утру ей будет лучше.
— К утру она может умереть.
Адара повернулась к Дел.
— Ты что, хороших слов не знаешь? Тебе обязательно отнимать у нас последнюю надежду?
Адара покосилась на Киприану и мальчика. Дети, с побелевшими лицами и испуганными глазами, внезапно осознали положение, в котором оказались, и представили, что их ждет.
— Ты забыла, что мне нужно заботиться о детях?
Голос Дел остался мягким, но под этой мягкостью скрывалось тонкое острие отлично отточенной стали.
— Вранье им не поможет. Если кормить их мечтами и фальшью и заставлять верить в выдуманный мир, жизнь их погубит.
Зеленые глаза Адары сузились. Я смотрел на нее и видел перед собой женщину, которая ничем не уступала Дел — ни силой, ни решимостью. Под шерстяными юбками и длинной, подпоясанной туникой скрывалось крепкое тело, привыкшее переносить трудности. Не те трудности, которые знала Дел, но от этого бороться с ними было не легче.
Адара открыла рот, чтобы ответить, но промолчала и кинула взгляд на меня, снова обдумывая свои слова. Немного успокоившись, она заговорила спокойно, но решительно.
— Киприана станет женой, а не воином. И мужчина, о котором она будет заботиться, будет ее мужем, и жить он будет с ней в их доме. Ему не понадобится ни меч, ни жена, которая владеет оружием.
— Аиды, — устало пробормотал я. Я нашел пень — конечно мокрый — и сел на него, дрожа от сырости. Дождь превратился в туман и солнце едва пробивалось сквозь тучи. Мир был темно-серым и грязно-голубым. Даже трава, которой полагалось быть зеленого цвета, покрылась серым налетом. Обегая холмики и возвышенности, по земле текли ручейки грязи.
Дел мрачно спросила:
— Сколько тебе было, когда ты ее родила?
Адара долго всматривалась в Дел, но ответила вежливо.
— Пятнадцать, как сейчас Киприане, — она посмотрела на девочку. Материнская гордость проскальзывала даже в улыбке, смягчившей суровое лицо. — Я была замужем только девять месяцев, когда боги благословили наш союз.
— Пятнадцать… — лицо Дел ничего не выражало, но я знал ее достаточно, чтобы насторожиться: Дел что-то вспомнила. — В пятнадцать я тоже мечтала о муже и дочери… и о спокойной жизни.
Голубые глаза взглянули на меня, Киприану, Адару. Потом голос стал тверже.
— Но боги решили направить меня другой дорогой.
Женщина с Границы не была ни мстительной, ни жестокой, и, хвала валхайлу, не показала быстро бьющий клинок длинного женского языка. Она уловила особые нотки в голосе Дел и поняла их смысл. Враждебность исчезла и вопрос прозвучал очень мягко:
— А другую дорогу выбрать поздно?
Дел ответила так, словно у нее сжалось горло.
— Ты даже не представляешь, как поздно, — и тут же пожалев о своих словах, Дел начала расспрашивать об оставшихся запасах еды.
Адара вздохнула. На ее лице снова прорезались морщины, от них она выглядела старше своих тридцати лет.
— Осталось то, что не взяли воры. Немного муки, финики, сушеное мясо, зерно для кобылы, если ей не хватит травы… немного чая и воды, — Адара опустила голову, но нашла в себе силы взглянуть нам в глаза. Женщина с Границы не могла не понимать, что запасами это трудно было назвать. — У нас был один козленок повзрослее, а другой совсем маленький…
— …и две курицы, — глухо добавила Киприана, — и петух. В корзинах,
— важность сообщения подчеркивалась серьезным выражением лица. — Они забрали всех, кроме кобылы. Они сказали, что она ничего не стоит.
Все как один посмотрели на кобылу. Да, воры на нее не польстились. Ею можно было только пообедать, хотя кобыла была настолько стара и так отощала за время путешествия, что не могла предложить ничего, кроме сухожилий и костей.
Дел кивнула.
— У вас есть деньги?
Даже Массоу, самый маленький, понял возможную подоплеку вопроса, и его, как сестру и мать, вопрос напугал. Вообще-то я не винил их: их слишком часто грабили и отучили доверять незнакомым людям, а нас с Дел они знали всего несколько часов.
— Ничего не осталось, — резко сказала Адара. — Теперь вы возьмете кобылу?
Тон Дел не изменился, изменилось только окончание вопроса.
— У вас есть деньги, чтобы купить еду, когда доберетесь до поселения?