— Смотри! — кричал он. — Смотри! Она меня чуть не убила! — обеими руками он сжимал тонкую темную веревку — змею, на переливающейся чешуе цвета индиго расплывались серые пятна. — Она пыталась укусить меня, но Дел вынула меч и отрубила ей голову, — он с энтузиазмом показал безголовый конец, не обращая внимания на вытекающую кровь. — Она пыталась укусить меня за руку, когда я наклонился, чтобы поставить силки, но ОНА отсекла ей голову, хотя эта уже бросилась.
Та самая она спокойно спускалась с холма позади него с пустыми руками. Бореал отдыхала в ножнах.
— Силки поставили. К утру будет мясо.
— Она говорит, что это можно есть, — Массоу застенчиво протянул голубоватое тело матери, но Адара не смотрела ни на него, ни на змею. Она не сводила глаз с женщины, которая спасла жизнь ее сыну.
— Лазурная змея, — сообщила Дел. — Намного вкуснее кумфы, — она наклонилась, чтобы забраться под полог, опустилась на корточки, потянулась за чаем и посмотрела на меня поверх чашки. Ее брови медленно поползли наверх. — К нам присоединился Северянин?
Я вздохнул.
— Все остальное промокло.
— Поэтому я все это и купила, — терпеливо объяснила Дел. — Чем дальше мы будем забираться на Север, тем будет холоднее. Ты еще в меха закутаешься, когда дойдем до Перевала Грабителей.
Массоу переполняли впечатления от пережитого им приключения и он жаждал поделиться ими со всем миром, и особенно со своей матерью.
— Жаль, что ты не видела! — не унимался он. — Я наклонился, чтобы поставить силки… вот так, — он наклонился, шлепнув мертвую змею в грязь,
— а она лежала вот так, свернувшись кольцами и подняв голову, и ждала. И она бы меня укусила, но Дел увидела ее и слипп! Отрубила ей голову.
Киприана, внимательно вникавшая в случившееся, скорчила кислую мину.
— Ты не смотрел под ноги, Массоу, — спокойно напомнила Дел. — Мир опасен, если не обращать на него внимания.
Получив замечание, Массоу немного успокоился, хотя вряд ли понял смысл сказанного. Он был слишком взволнован, чтобы надолго забивать голову мудрыми советами. Очевидно больше он не считал Дел неспособной ставить силки или заниматься чем-то подобным, хотя обычно все это были дела мужские. В глаза Массоу Дел показала себя достойной занять место в мире мужчин.
— А когда она умерла, Дел сказала, что мы можем съесть ее. Я хотел оставить на память голову, но Дел объяснила, что это не трофей. Она сказала, что мужчина не должен гордиться своими промахами, — голубые глаза взглянули на меня. — И еще она сказала, что ты носишь на шее ремешок с когтями, но эту вещь хранить достойно, потому что ты спас своих людей от песчаного тигра, который ел всех детей.
Я посмотрел на Дел. Она искренне улыбалась.
— Ну да… было такое, — я залез под кожу и шерсть и вытащил ремешок с когтями, прислушиваясь к знакомому пощелкиванию. Взгляд мальчика стал таким открытым и внимательным, что у меня язык не повернулся приукрасить историю. Но и пройти мимо такого шанса поведать о своих подвигах я не мог.
— Кто-то должен был это сделать, вот я и пошел.
— Тебе было трудно?
Я похлопал по щеке.
— Довольно трудно и опасно. Видишь шрамы?
— Это сделал песчаный тигр?
— Да. Так я получил свое имя, — по привычке бросил я и тут же пожалел об этом.
— Получил имя? — нахмурилась Киприана. — Разве у тебя не было имени?
Я посмотрел на Дел и по ее лицу понял, как она жалела, что вообще затеяла этот разговор. Каждый из нас долго жил в одиночестве, потом мы общались только друг с другом и успели позабыть, какими прямыми могут быть дети, как они могут требовать — и заслуженно — честного ответа.
Я глубоко вздохнул и постарался говорить спокойно.
— Вы жили на Границе. Как вы называли рабов?
— Чула, — сразу ответила Киприана и быстро прикрыла рот ладошкой.
Голубые глаза Массоу стали огромными.
— Ты когда-то был рабом?
Даже Адара ждала ответа. Дел потягивала чай.
— Когда-то, — тихо ответил я. — Очень давно.
Они смотрели на меня, все трое. Смотрели и молчали. Мне стало неуютно и я почувствовал, как поднимается раздражение, хотя знал, что эти люди не хотели обидеть меня. Думаю, в глубине души я даже понимал их: перед ними сидел профессиональный танцор меча, сам признавшийся, что был чулой. На Юге для хозяина вещи дороже рабов. Рабы не люди, и чтобы подчеркнуть это, рабам не дают имен. Поэтому убив кота, я взял его имя, в знак своей победы, как символ завоеванной свободы.
Зеленые глаза Адары смотрели куда-то в пространство. Она что-то вспоминала, потом медленно повернулась к Дел.
— А ты? — спросила она. — Ты тоже была…
— Чулой? — Дел покачала головой. — У Северян нет рабов.
— Тогда… — взгляд Адары скользнул на костер и застыл. — Мне не стоило спрашивать.
— Да, не стоило, — тихо согласилась Дел. — Но раз уж ты спросила, я отвечу: я выбрала свою жизнь как ты выбрала свою… и я не осуждаю людей, которые идут не по моей дороге.
Адара подняла голову.
— Я защищаю детей!
На левой щеке Дел дернулся мускул.
— Да. Конечно.
— Если бы у тебя были дети…
Дел спокойно прервала ее.
— Если бы у меня были дети, — тихо, но четко выговорила она, — я бы научила их думать самих за себя.