Я повернул голову и, прижав подбородок к плечу, изучил руку. Все предплечье было забинтовано, но запах показался мне довольно чистым.
— Значит потеряли еще четыре дня.
Дел пожала плечами.
— Где четыре, там и шесть… Какая разница? Если я каждый день буду подсчитывать, сколько осталось до моих похорон, я умру от бессмысленных переживаний.
Она говорила довольно спокойно.
— Но баска… время уходит.
— Время всегда уходит, — наклонившись, Дел подняла флягу и сделала глоток. — Когда ты поправишься, мы разделим еду и вещи и пойдем дальше.
— Вещи? — нахмурился я. — По-моему мы давно разобрались с вещами. Зачем что-то менять?
— Не наши вещи, их, — Дел пожала плечами. — У них больше нет лошади.
Я моргнул.
— Ты хочешь сказать… дальше мы пойдем впятером?
Дел поставила на место флягу.
— Прошло очень много времени с тех пор, как я последний раз проходила по Торговому Тракту. Гостиницы и поселения меняются как и люди, я уже не знаю, где их искать. Но я знаю, что если мы оставим эту женщину с детьми здесь, без защиты, пообещав, что им помогут за холмом, они могут погибнуть.
Я думаю, что знал это с того момента, как мы их встретили, но почему-то притворялся, что починив повозку мы спокойно пойдем дальше. Помощь оказалась бессмысленной, поскольку не было лошади, чтобы эту повозку везти, а тащить ее на себе они не могли.
— Я посоветовала им, как только ты встанешь на ноги, собрать все, что может понадобиться, — рассказывала Дел. — Я сказала, что в ближайшем поселении они смогут купить лошадь и другую повозку, но с этой им придется расстаться, — она ударила по деревянному остову. — К тому времени, когда они найдут новую повозку, от этой ничего не останется. Воры обдерут ее как падаль. Дерево пойдет для костра…
— Но у них нет денег на лошадь и повозку…
— У нас есть, — спокойно сообщила Дел. — Я взяла деньги у борджуни.
Я обдумывал, чем нам это грозит. Я уже понял, что Массоу напоминал ей брата, так же как Киприана напоминала мне молодую невинную Дел.
И думаю, где-то в подсознании, я и не представлял, что смогу бросить их одних… ну по крайней мере не думал об этом всерьез.
— Что случилось, Дел?
Ее лицо превратилось в мраморную маску.
— Это я привела их, Тигр. Локи… Я так расстроилась в долине… вспоминая мою семью, — по-детски беспомощно Дел пожала плечами. — Их это и привлекает: сильные эмоции. Если бы я не потеряла контроль…
— Уже не имеет значения, — успокоил я ее. — Мы расправились с ними, правильно? Мы прогнали локи.
— Может быть, — не совсем уверенно согласилась Дел.
— А теперь нам придется возиться с этими, с Границы, — я кивнул. — Снова теряем время, баска.
— Да, — согласилась Дел. — А что еще нам остается?
Мне тоже нечего было ответить, когда я задавал себе этот вопрос.
15
— Вот это круг, — Дел показала на неровную линию, тщательно прочерченную в дерне. — А вот это меч, — она вынула из ножен Бореал. — И наконец, вот танцор, — она переступила через линию и встала в центре. — Это мир танцев мечей.
Я посмотрел на два сосредоточенных, серьезных лица. Лица светлые, гладкие, нетронутые Южным солнцем. Они успели уехать с Юга, прежде чем оно навеки выжгло на коже свою печать.
Массоу и Киприана с нетерпением ожидали каждого урока, впитывая все, что рассказывала им Дел и накрепко запирая это в памяти. Дел умела преподавать: она имела привычку спрашивать пройденное в самые неожиданные моменты и заставляла их постоянно повторять все, что они изучили. Они делали это охотно: Массоу — быстро и нетерпеливо, Киприана — сдержанно. Но в отличие от брата, который мог что-то забыть, у сестры была безупречная память.
Мы оставили повозку и отправились на Север пешком. Жар у меня спал, голова уже не казалась каменной, но осталась одеревенелость в костях и суставах. В окружении четырех спутников, каждый из которых был моложе меня и привычнее к Северной погоде, я чувствовал себя стариком и неоднократно задумывался, чего ради я покинул родной Юг.
За пять дней у нас выработался распорядок. Каждый без жалоб нес свою долю поклажи, поднимаясь и спускаясь с холмов, петляя по тропинке, и терпеливо переносил все тяготы путешествия, независимо от того, как и в чей адрес ему хотелось высказаться. Адаре трудности были не в новость и она быстро приспособилась. Ее дети, привыкшие, что многое делает за них отец, реагировали так, как и полагалось детям — относились ко всему как к интересному приключению. Массоу переполняла энергия, как и всех ребят его возраста. Старшая сестра выполняла все из желания понравиться взрослым и нуждалась в нашем одобрении.
Во второй половине дня мы останавливались и начинались уроки.
Адара ничего не говорила, глядя как день за днем ее дети постигали танец. Большая часть его была ритуальной. Дел не посвящала детей в искусство убийства. Она осторожно подбирала слова и прерывала случайные замечания Массоу во время кровожадных дискуссий. Она честно отвечала на все их вопросы, но учила их почитать сам танец, а не гордиться его кровавым результатом.
У Киприаны и Массоу был только меч отца и они учились по очереди. Дел не могла дать им Бореал, а я решил не проводить эксперимент и не выяснять, ожила ли яватма Терона. После незабываемого взрыва, когда я воткнул ее в землю, я предусмотрительно держал клинок подальше от чужих рук. Дел объяснила, что меч был вызван к жизни неправильно и не живет так, как Бореал, но я боялся, что и не полностью ожившая яватма может повредить мальчику или девочке.