Поэтому они занимались по очереди. А однажды Массоу, выйдя из круга, посмотрел на меня сияющими глазами.
— А почему ТЫ не танцуешь с Дел?
Я сидел на земле, наблюдая за процессом их обучения.
— Я постоянно танцую с Дел.
Киприана лукаво улыбнулась.
— Ты имеешь в виду… с мечом?
Я кинул на нее злобный взгляд. Она покраснела и хихикнула. Ей было пятнадцать лет, не девочка и не женщина, как раз что-то между ними. Она еще по-детски боролась с застенчивостью.
Аиды, вот и все, что мне нужно.
Дел криво улыбнулась.
— Может потанцуешь? Поможет быстрее поправиться.
Я не сомневался, что поможет. От холода и раны я стал медлительным и уже слишком долго не танцевал, а при моем образе жизни тренироваться нужно постоянно, независимо от того, какой ты мастер. Я вздохнул, заставил себя подняться и вытащил из ножен меч Терона.
Массоу просто засиял, когда ему позволили произнести традиционное приглашение:
— Войдите в круг.
— Иду уже, иду, — я подошел к изогнутой линии и вдруг заметил странное выражение лица Дел. — Баска?
Дел снова стала обычной.
— Ничего, — сказала она. — Ты готов?
Скорее всего нет. Я нацепил на себя слишком много одежды, а суставы отвыкли работать. День был мокрым, хотя и не дождливым, но я успел понять, что погода не имеет значения. Мои кости ненавидели Север.
— Тренировка или танец? — спросил я. Ответ на этот вопрос многое менял.
— Тренировка, — решила она. — Не думаю, что ты в состоянии танцевать.
Дерн промок, но ноги не скользили. Землю покрывала паутина веток и стеблей, что давало ногам неплохую опору. Я сразу оценил преимущество Северной обуви — в сандалиях я бы легко поскользнулся.
— Ну тогда давай займемся делом, баска.
Я признаю, что разленился. Разленился и вышел из формы. Танцы мечей требуют ежедневной физической и умственной работы, а в последнее время я не занимался ни тем, ни другим. Так что когда Дел подошла ко мне, гибкая и сильная, я не успел подготовиться.
Две быстрые атаки, и она выбила меня из круга.
Глаза Массоу стали огромными.
— Ой, Тигр!
Аиды, можно подумать, он на меня деньги поставил! Киприана промолчала.
— Это же тренировка, — напомнил я. — Танец не по-настоящему.
Дел сразу запылала негодованием.
— Разве ты не слышал ни одного слова из того, что я говорила? — возмутилась она. — Ты сидел здесь пять дней, слушал, что я рассказывала этим истойя о необходимости почитать ритуалы танца, а сам теперь их игнорируешь?
Я прочистил горло.
— Дел…
— Как ты можешь называть себя танцором меча, если не принимаешь танец всерьез? — ее ярость вдохновляла. — Как ты можешь позорить своего ан-кайдина?
— Шодо, — холодно поправил я. — На Юге его называют шодо.
— Шодо, кайдин, ан-кайдин… мне все равно, как называть, — она подошла к границе круга. — Важны только жизнь и смерть, Тигр. И ученик не должен уронить достоинство своего ан-кайдина.
— Того самого ан-кайдина, которого ученик когда-то убил.
Разумеется она застыла — чего я и добивался. Вся краска сошла с лица почти мгновенно, и я даже испугался, что Дел упадет в обморок. Но она справилась с собой и уставилась в пространство, хотя, думаю, она ничего не видела.
Массоу открыл рот. Киприана побледнела. Все молчали.
— Да, — наконец заговорила Дел, — но по крайней мере танцевал он достойно.
Это сработало. С подчеркнутой осторожностью я переступил линию в грязи и вошел в круг.
— Прекрасно, — пробормотал я. — Давай попробуем.
Тренировка закончилась, начался танец. На промокшем дерне, покрывавшем склон холма в низинах Севера. Я забыл, что за нами следили дети. Забыл, что на нас смотрела Адара. Забыл, что давно не танцевал. Работали только рефлексы, вбитые в меня много лет назад.
Песня мечей — лязг и звон магической стали — наполнила воздух. Дел не стала вызывать меч к жизни, я этого сделать не мог, так что клинки не загорелись, но блеска серебра было с избытком. Сталкивающиеся мечи создавали ослепительный занавес в обрамлении солнца.
Сквозь песню мечей слышались посторонние звуки: я тяжеловато дышал, нанося удары, Дел что-то шептала себе под нос. К этому нудному шуму мы давно привыкли — затрудненное дыхание, всхлипы, вдохи и выдохи, глухое бормотание женщины.
С каждым ударом танец ускорялся, а бормотание Дел становилось все громче. Наконец я понял, что говорила она не для себя, а для меня. Она комментировала мой стиль, мою технику, неохотно признавая достоинства или разочарованно отмечая недостатки.
— В аиды… — выдохнул я, — ты что делаешь?
— Двигаешься медленно… очень медленно… и танцуешь вяло…
— Аиды, женщина… я болел…
— И мог умереть.
Шаг, скольжение, прыжок.
— Я думал, мы просто тренируемся…
— Так и есть…
— Я думал, это просто разминка…