— Я буду принимать подарки только от тебя, — она подошла поближе. — Даже ты смотришь на меня, Тигр, я заметила. Я видела как ты провожаешь меня глазами и как ты смотришь на Дел. Ты будто сравниваешь нас: искушенная в жизни женщина и нежная девочка, — от Киприаны пахло мускусом и лавандой, она подошла совсем близко, шепча: — Я нежнее и моложе чем Дел, и я никогда не убивала людей.
Жеребец взвизгнул. Пальцы потянулись и зарылись в мои волосы. Я отступил, поймал ее за запястья и понял, что у юной Киприаны сила взрослой женщины, которая решила добиться мужчины.
— Киприана… нет, — я оттолкнул ее руки, оттолкнул ее саму чуть грубее чем намеревался и почувствовал, что тело снова заломило. — Что-то не так, — сказал я. Волоски на коже вставали дыбом. — Что-то не так.
Вокруг нас играла музыка. Люди танцевали, смеялись, пели.
— Тигр…
Я поежился.
— Аиды, что же это… — я не задумываясь обхватил рукоять меча и выхватил клинок из ножен. Киприана отошла на шаг, сжимая ожерелье.
Жеребец снова взвизгнул и еще яростнее начал копать землю. Что бы это ни было, гнедой не хуже меня чувствовал его приближение.
Огни костров засверкали на обнаженном клинке. Руны то вспыхивали, то угасали, пока я поворачивался из стороны в сторону.
Киприана протянула руку и коснулась стали.
— Его нельзя трогать, — рявкнул я, — ты же знаешь.
— Разве? — пальцы прижались к острию. — Это меч силы.
— Когда-то был им, — рассеянно подтвердил я. — Теперь нет. Человек, который напоил его, мертв.
— Ты убил его.
— Да, — отрезал я, чувствуя как ломит все тело. — Аиды, я знаю, что оно здесь…
— Я тоже знаю, — сказала она. — Оно здесь, в мече… и хочет освободиться.
Я осторожно отвел клинок от руки Киприаны. Терон мертв и похоронен в Южном песке, Пенджа очистила его кости от плоти, в мече не осталось жизни. Я отошел от Киприаны, пытаясь засечь источник беспокойства. Неприятное ощущение усилилось, я чувствовал себя больным.
— Оно везде, — объявил я, пройдя по кругу. — Оно идет со всех сторон. Ты не чувствуешь? — я обернулся. Девочка шла за мной. — Возвращайся к костру, Киприана. Возвращайся.
— Я хочу пойти с…
— Возвращайся, — рукоять меча скользила в мокрых от пота ладонях. Я взял меч в одну руку, а второй потащил Киприану обратно к костру.
— Дел! — заорал я.
Она подбежала, сжимая рукоять яватмы.
— Что-то не так, — сказал я ей. — Происходит что-то плохое.
Ее меч сверкнул в пламени костра и с этой вспышкой ощущение неправильности возросло безмерно. Я почувствовал тошноту и головокружение. Меня переполняли ненависть, враждебность, чье-то яростное желание окружить нас в темноте.
— Что-то… — снова начал я.
Костер горел за спиной Дел, я не видел ее лица.
— Ты думаешь… — но она не успела закончить, потому что люди начали кричать.
20
— Ну и вонь, — сказал я.
Дел кинула на меня откровенно неверящий и раздраженный взгляд.
— Сейчас не время беспокоиться о странных запахах.
— Но ведь воняет, — не успокоился я. — Ты не чувствуешь? Это запах магии, Дел… а от магии ничего хорошего ждать не приходится.
Кимри был прерван. Больше не звучали дудочки, никто не пел и не танцевал. Все метались в панике.
Враг еще не появился, но я не сомневался в его существовании. Я чувствовал его. Воздух был наполнен запахом магии такой силы, что я был уверен в ее способности с легкостью уничтожить всех людей, собравшихся здесь. Человеческое сопротивление эти силу не остановит, оно даже не замедлит ее приближение.
Мы с Дел осторожные бойцы. Мы прекрасно понимаем, когда расклад делает победу невозможной, и тогда готовы отступить без сожаления, независимо оттого, как к этому отнесутся окружающие. Услышав вокруг крики, мы приготовились сражаться или бежать, но полное незнание того, кто враг и где он не позволяло принять решение. Нам оставалось только стоять рядом с Адарой и ее детьми у костра, пока странники паниковали и уносились в темноту.
Уносились и погибали.
По крикам мы попытались определить, с какой стороны приближается враг, а когда поняли, не обрадовались. Кимри был окружен. С холмов и гор текла река враждебности, скользившая во тьме как дух и пожиравшая все на своем пути.
— Глаза, — сказала Дел, — посмотри в эти глаза… Люди? Или животные?
— Слишком низко для людей, если конечно они не встали на четвереньки,
— всегда учитывал все возможности. — Думаю животные.
Дел нахмурилась.
— Их слишком много для волков. Они везде.
Мы стояли у костра, а между нами, прижавшись друг к другу, застыли жители Границы. Костры около других повозок еще горели, но вокруг них ничего уже не было. Люди убежали или спрятались в повозках, призывая своих Северных богов.
— Собаки? — предположил я. — Собаки иногда сходят с ума.
— Вряд ли. Собаки кимри молчат.
Собаки действительно не лаяли, и меня это беспокоило. Жеребец взвизгивал, бил копытами и всячески показывал свое беспокойство, так же вели себя и другие лошади, привязанные по соседству. Но собаки не издавали не звука. Они молчали, словно понимали, что враг был гораздо сильнее их хозяев, и покорно приняли роль жертв, чувствуя бессмысленность сопротивления.