Вой гончих приближался.
– Сейчас мне наплевать, даже если ты сам можешь родить жеребенка, – сказал я ему. – Дел пытается спасти наши жизни.
Он сыпал проклятьями на Северном. На этот раз мишенью стала Дел.
Я вздохнул и зажал ему рот.
– Всегда к твоим услугам, баска.
Гаррод что-то яростно забормотал в мою ладонь, а потом застыл. Поскольку все мое внимание было приковано к Северянину, я не смотрел, как Дел расправилась с лошадью, но услышал знакомый стенающий шепот вызванной к жизни яватмы. Потом лошадь тяжело упала. Гаррод зажмурился и обвис.
Дел тяжело отошла от мертвой лошади. От напряжения сводило даже мышцы
ее лица.
– Если на твоих глазах Аджани убил твоего отца, смерть лошади – пустяк, – объявила она.
Глаза Гаррода распахнулись.
Голос Дел не дрожал.
– Когда мы отсюда выберемся, я еще задам тебе несколько вопросов. Вопросов об Аджани.
Гаррод ничего не сказал, не успев опомниться после смерти лошади. Дел отвернулась.
Через минуту, убедившись, что Гаррод безопасен, я подошел к ней.
– Я останусь с тобой, баска.
В голосе Дел появилось что-то человеческое.
– Лучше тебе влезть наверх.
– Может и лучше, – согласился я, – но я не собираюсь прятаться.
Ресницы слабо дрогнули.
– Из-за того, что Гаррод остается внизу?
Я не был настроен огрызаться.
– Я хочу остаться здесь, с тобой.
Ее глаза искали мои, губы сжались плотнее.
– Когда я буду умирать, я обойдусь без компании.
– Я тоже, Дел. Но умирать я не собираюсь, – я посмотрел через горловину в каньон и, услышав тявканье совсем близко, встал позади нее. Если они пройдут Бореал, им предстоит выдержать еще один бой.
– Гончие приближаются, баска. Лучше начни свою песню.
Дел повернулась и встала прямо за мертвой лошадью между узкими стенами. Хрупкие, слабые ворота из плоти и костей, но я подумал, что они выдержат, потому что Дел помогала Бореал.
Дел подняла яватму и держала ее наискось, от плеча к бедру. Я представлял как под мягкой, шерстяной тканью напряглись тренированные мускулы. Дел расставила ноги, чуть согнула колени и застыла в такой позе.
Она высокая. Она сильная. Она не мягкая женщина, как совершенно ни к чему заметила Киприана. Я знал Дел как преданного бойца, служившего своей клятве.
Мой меч зашипел, выскальзывая из ножен, но музыка стали затерялась в песне, созданной Делилой. Из каньона вылетели шесть гончих. Авангард прибыл.
Аиды, баска, ну начинай же…
22
Уголком глаза я уловил блеск. Где-то высоко, высоко на каменной стене, не там, где мы с Гарродом спрятали Адару и детей. Может быть гончие нашли другой вход в нашу ловушку, а авангард должен был только отвлечь нас?
Я кинул взгляд на Дел. Она уже начала петь, оживляя меч. В этот момент ей было не до гончих, которые, припав к камням, пробирались по полу каньона, подползая ближе и показывая зубы.
Я снова посмотрел на стену и увидел лицо в одной из трещин. Лицо человека, а не морду зверя.
Я убрал меч в ножны, в два прыжка пересек ловушку и нашел подходящие щели в скале для рук и ног. Я легко взобрался вверх, подтянулся на выступ в сорока футах над полом и медленно заполз на него, соблюдая всевозможные предосторожности – очень не хотелось, чтобы мне выкололи глаза.
Но не произошло ничего подобного. Я не увидел никого живого, но трещина оказалась пещерой, превращавшейся в тоннель, проложенный ветром, водой и временем. Слабый свет окрашивал его в розовый и абрикосовый цвета, а значит другой конец тоннеля выходил на поверхность и у нас появлялся шанс спастись.
– Гаррод! – закричал я. – Гаррод! Спускай остальных. Тащи их сюда. Я нашел выход.
Я пригнулся, развернулся, немного повисел на краю и, нащупав ногами трещины, начал неловкий спуск.
Футов с пяти я спрыгнул вниз и увидел, что Гаррод уже помогал матери и дочери спуститься из их убежища. Я вытащил Массоу и отнес его к стене, которая легко могла послужить и лестницей. Обнаруженные мною выбоины в камне были расположены до смешного близко, они больше подходили мальчику размера Массоу, чем мужчине, но удивляться этому было некогда. Благодаря им, Массоу будет легче забраться. Быстрый и живой мальчишка горел желанием влезть наверх.
Адара, разумеется, нет.
– Лезть туда? – с ужасом спросила она.
– Прямо туда, – согласился я. – Как только поднимешься, увидишь выступ и тоннель.
– Но ты не знаешь, куда он ведет!
– Отсюда, – твердо сказал я и обхватил ее талию. – Подними свои юбки и залезай.
– Но…
– Залезай, женщина! Или ты хочешь, чтобы тебя съели?
Она торопливо подобрала юбки, заткнула их за пояс туники и повернулась лицом к стене. Я подсадил ее и несколько секунд наблюдал, как она неуклюже вставляла руки и ноги в щели.
За горловиной и воротами из мертвой лошади собиралось все больше и больше гончих. В утреннем свете я лучше разглядел уродливых тварей с серебристыми пятнами на шкурах, низко посаженными головами и выступающими челюстями. Тявкая, они показывали устрашающие зубы. Уши гончих напоминали волчьи, но шерсти на них не было. Они были кожаные, сероватые и стояли торчком, прислушиваясь к песне Дел. Крупы гончих казались неестественно легкими по сравнению с мощными плечами, отягощенными спутанными гривами. Щетинистые хвосты гончие поджимали под себя.
В слабом утреннем свете раскосые глаза стали бесцветными. Ночью, видимо собирая свет, они казались белыми и горящими.
Дел пела. Я чувствовал, как падала температура. Ниже и ниже, пока изо рта не повалил пар. Я знал, что в продуваемом ветром ущелье страшнее всего будет тем, кто находится перед Дел, но меня все равно знобило и я не решался определить, был ли вызван озноб холодом или страхом.
Гончие тоже почувствовали перемену, почувствовали силу. И когда Дел вызвала к жизни меч, каждая тварь запрокинула уродливую голову и завыла на небеса.
Я покачал головой, не сводя с них глаз. Все это напоминало странную форму поклонения. Дел? Или мечу? Или может быть магии?
Аиды, ненавижу магию. В ней одна грязь.
– Лезь, – бесцеремонно сказал я Киприане, когда ее мать поднялась наполовину. – Твоя очередь.
Она уже заткнула юбки, повернулась лицом к стене и вдруг, резко отпрянув, крепко обняла меня и поцеловала прежде чем я успел что-то сказать. Рассмеявшись, она полезла вверх по лестнице с каменными выбоинами вместо ступенек.
Аиды, и что иногда находит на женщин?
На лице Массоу смущение боролось с отвращением. Гаррод смотрел на меня растерянно, потом нахмурился.
– У тебя есть гарем, Южанин?
– Она еще маленькая, – пробормотал я, потянувшись, чтобы подсадить Массоу. – Она сама не знает, чего хочет, – я приподнял мальчика, помог ему найти походящие щели и отправил вслед за сестрой. Как я и ожидал, он без труда полез наверх.
Гаррод вдруг встревожился.
– А как же лошади? Мы поведем их обратно по каньону?
Я вздохнул.
– Тебе вообще тяжело дается учеба, правильно? Нет, Гаррод, мы не поведем их обратно по каньону. Мы оставим их здесь.
– Оставим их… – он осекся. – Ты думаешь, звери удовлетворятся ими вместо нас?
– Я на это не рассчитываю, – я показал пальцем наверх. – Твоя очередь, Говорящий с лошадьми.
– А как же жеребец?
Я изо всех сил постарался безразлично пожать плечами.
– Но у него же нет крыльев, так? Поэтому придется ему остаться с остальными.
Гаррод оглянулся. Четыре Северных лошади жались друг к другу у дальней стены, пятая лежала мертвой у входа в каньон. Лицо Гаррода стало жестким и он начал карабкаться наверх.
Остался я. И Дел.
Песня Дел сбилась и совсем прервалась. Можно было попросить ее продолжать, чтобы задержать гончих, но я уже понял, что не сила Бореал удерживала их от атаки. Может чей-то приказ?