– Стаал-Китра, – тихо сказала Дел. – Обитель Духов.
Я поежился.
– А как мы попадем на остров? Лодки нет, а плыть я не собираюсь, да и в общем-то не умею.
– Лодка будет, – Дел смотрела на остров, – но сначала я должна кое-что сделать. Потом мы узнаем, позволят нам попасть в Стаал-Уста или уже поздно.
Издалека донеслось лошадиное ржание. Жеребец насторожился, поднял голову и ответил. Звук звонко пронесся сквозь чистый зимний воздух.
– Кто-то едет, – насторожился я.
Дел покачала головой.
– Нет еще. Кто-нибудь, конечно, придет за жеребцом, но еще рано, – она кивнула на восток, вдоль линии берега. – Лошадей держат в поселке, это в паре миль отсюда. За ними по очереди ухаживают дети, это приучает к ответственности. Там живут и взрослые: семьи истойя и ан-истойя. Семьи тех, кто получил высочайший ранг, живут на острове.
– Почему так далеко? Почему не здесь?
– Это Стаал-Китра, – просто сказала Дел. – Здесь живут только мертвые.
Жеребец снова заржал, почувствовав близость лошадей. Я подобрал повод и взял его накоротко, хотя гнедой запротестовал: я не хотел терять его, он еще мог мне понадобиться. И очень скоро.
– Что ты собираешься делать? – спросил я.
– Сообщить вока что я здесь, – Дел скинула одеяла, аккуратно сложила их и опустила на землю. Ветер теребил ее тунику и штаны, дергал за кожаные ремни и узлы.
– Это не займет много времени, Тигр.
Стоя среди курганов, надгробий и дольменов Стаал-Китра, Обители Духов, Дел вынула Бореал из ножен и взяла яватму так, как делала это раньше, на границе между Севером и Югом, положив рукоять и клинок на раскрытые ладони, предлагая Бореал небесам, богам, своим близким. А может и духам.
Или вока, который ждал ее, чтобы свершить правосудие.
Потом, ничего не говоря, она опустила меч, перехватила рукоять и воткнула клинок в землю. Яватма гордо возвышалась над ковром коричневой травы.
Дел опустилась на колени и начала петь.
Над водой поднималось беспокойство. От него вставали дыбом волосы.
За моей спиной тяжело дышал жеребец. Он забыл о лошадях, для него сейчас существовала только Дел и ее меч. И ее песня.
Она пела, пока лодка не ударилась о берег. Тогда она замолчала и застыла в ожидании, оставив Бореал в ножнах живой земли.
Мужчина. Северянин. Блондин. Молодой. Во всяком случае не намного старше Дел. Как я и ожидал, голубоглазый и картинно красивый. Он двигался с грацией и экономией, сочетание, которому нельзя научиться, с ним только рождаются, а у Северянина этих качеств было в изобилии.
Как Гаррод, он заплетал волосы в косы, но его косы были завернуты снизу доверху в серый мех и перевязаны черным шнурком. Одет он был во все черное, без украшений, выделялась только кожаная перевязь, расшитая серебром, таким же чистым, как рукоять меча, который он носил за спиной.
Рукоять поднималась над правым плечом. Значит левша.
– Брон, – сказала Дел. Только это, но я уловил удивление, радость и благодарность в ее голосе. Она слегка расслабилась, но с колен не поднялась.
– Делила, – он остановился перед ней, кинув короткий взгляд на меня. Выражение его лица было жестким и суровым, слишком застывшим, потому что лицо его было создано для смеха и веселья. Но в голосе льда не было.
– Ан-истойя, – продолжил он. Ресницы едва заметно дрогнули.
– Танцор меча, – спокойно поправила она его на языке Границы. – Ты произнес не мое звание, Брон. И ты сам знаешь почему.
Она снова посмотрел на меня и сказал что-то на диалекте, которого я не знал.
Дел ответила, слегка кивнув головой в мою сторону. Я уловил только слово означавшее «Южанин».
Теперь ему пришлось подстраиваться под меня. Его губы сжались, а выражение лица стало совсем суровым. Он приветствовал меня на языке Границы с сильным акцентом. Северянин явно предпочитал чистый диалект Высокогорий, но ему приходилось говорить на знакомом мне языке. Он не мог меня игнорировать, я был поручителем ан-истойя.
Или буду в конце концов, когда Брон разрешит нам перебраться на остров.
Но он не разрешил.
– Год истек три дня назад, – объявил он. – Я послан сказать клинку, что больше она не имеет имени и пригласить ее войти в круг. Здесь. Сейчас. В Стаал-Китра, чтобы лишь духи были свидетелями и клинок без имени не осквернил бы своим присутствием Обитель Мечей.
Дел резко поднялась и выдернула клинок из земли.
– У меня есть имя, – твердо сказала она.
– Уже три дня у тебя нет имени.
– У меня есть имя, – повторила она.
Он медленно покачал головой.
– Брон… – начала она, но осеклась и повернулась ко мне. – Песчаный Тигр, – ровно сказала она, – окажешь ли ты нам честь, нарисовав круг.
Я посмотрел на Брона. Он был спокойным, как все Северяне, но поездив с Дел, я научился читать по лицам людей. Он держал себя под постоянным жестким самоконтролем и ему это нравилось не больше, чем ей, но Северянин был связан кодексом чести как и женщина, с которой ему предстояло танцевать.
Я развернул веревку жеребца с колышком и, наступив на колышек, легко вогнал его в мягкий дерн. Потом сделал шаг в сторону и вынул из ножен меч.
Нет. Не мой. Меч Терона. И Брон узнал его.
Он казался совершенно спокойным, но я умел читать по глазам, по натяжению кожи, по напряжению мускулов. И один дернулся у его левого глаза.
Они ждали молча, Дел и Брон, пока я рисовал круг. Дерн легко расходился, поддаваясь отточенной стали, и из-под него появлялась влажная земля. Танцуя, они могли ногами затереть линию, но я чувствовал, что не понадоблюсь им как судья чтобы предупреждать об опасной близости к границе круга. Дел и Брон слишком хорошо знали друг друга.
Я отошел в сторону, протер клинок и он с шипением вернулся в ножны. Я смотрел как они снимают перевязи, перчатки, бросают их на землю, пересекают линию, кладут клинки в центре и встают напротив друг друга, ожидая моей команды, чтобы начать танец.
Впервые за всю жизнь я изменил ритуал.
– Три дня – пустяк, – сказал я. – Она здесь. Они готова предстать перед вока, принять их приговор. Тебе не кажется, что происходящее несколько излишне?
Брон был потрясен. Он смотрел на меня, лишившись дара речи, а потом бросил на Дел взбешенный взгляд, словно обвиняя ее в моем поведении.
– Или ты просто хочешь умереть? – не унимался я. – Потому что так и случится. Она прекрасно танцует, Брон, но ты это и без меня знаешь, ты и раньше танцевал с ней, – я сложил руки на груди. – Давайте прекратим заниматься ерундой и пусть все решает вока. Не стоит проливать кровь, – я помолчал, – пока еще.
Он сказал что-то Дел на быстром, чистом языке Высокогорий. Я ничего не понял, но почувствовал, что он разъярен. Он едва сдерживался.
Дел покачала головой и с тревогой посмотрела на меня.
– Тигр, пожалуйста… начни танец.
– Зачем? – удивился я и пожал плечами. – Вы же оба не хотите танцевать, я это вижу. А ты нет? – я помолчал. – Ты тоже видишь, вы просто в этом не сознаетесь, – я снова небрежно пожал плечами. – Ведь можно мирно взять лодку, доплыть до острова и разобраться во всем вместе с вока. Разве у них нет власти? Разве не они судьи?
Брон бросил что-то на Северном. Лицо Дел залилось краской.
– Не лишай меня чести, – она не умоляла, она просила. – Не лишай чести круг.
Я посмотрел на Брона. На Дел. Склонил голову и опустил руки.
– Приготовьтесь.
Северяне запели нежные песни смерти на языке, которого я не знал и не хотел знать.
– Танцуйте, – бросил я.
35
В жизни я видел много танцев мечей. За большинством я не просто наблюдал, а сам принимал в них участие. Но глядя на Дел и Брона, я понял, что такого совершенного танца еще знал. Танца прирожденных танцоров.
Они танцевали совсем не так, как это делают на Юге. Грубую силу заменяла искусность, мощь – ловкость. Они танцевали с невероятной скоростью и проявляли удивительную реакцию. Я большой, сильный и ловкий, со мной трудно справиться, но Дел – воплощение быстроты, гибкости и расчетливости. Ее научили и исчерпывать до дна чужую выносливость и лишать противника самоконтроля, делая бесполезным его мастерство, этим уничтожая его морально. Он совершит ошибку. Она – нет.