VI
Небывалое дело…
Поставлен на миг
Суд прощеньем таким
В неисходный тупик.
Напряженно кругом
Все решения ждут,
Призадумался царь,
Что поделаешь тут?
Вдруг сынок молодой,
Ясноокий соко́л,
Встал, отцу своему
Речь такую повел:
«Место царское мне
Уступите на срок:
Я могу разрешить,
Что́ суду невдомек!
Мне не ведом закон,
И какой я судья,
Но найду, укажу
Виноватого я!»
И тревога видна
В его детских очах,
И дрожит, как струна.
Эта речь на устах.
Царь ответил ему:
«Если чутко в груди
Бьется сердце твое,
Так садись и суди!»
И думца́м объявил:
«Станет сын, а не я,
Буйный ветер судить —
Это воля моя!»
Те не верят ушам.
Царь сказал и сошел;
Отрок-сын поднялся
На отцовский престол.
От царя услыхав
Не суровый отказ,
Окружающим он
Дал не медля наказ:
«Оседлайте коней,
Вы, гонцы-молодцы,
И гоните во все
Городские концы!
Тех купцов, у кого
Есть на Волге суда,
Для допроса ко мне
Приведите сюда!»
VII
Перед очи царевы
Купцов привели —
У них бороды густы,
Туги кошели.
На румяных щеках
Горя нет и следа:
Не видали они,
Что́ такое нужда…
И опять раздался
Голосок молодой:
«Когда ваши суда
Шли низо́вой водой,
Вы молили о чем:
О здоровьи семей,
Барышах ли больших?
Говорите смелей!»
Отвечали купцы:
«Век свой хлеб продаем,
Так молили тогда
Мы, известно, о чем:
Как бы снизу задул
По пути ветерок
Да тяжелую кладь
Довезти нам помог…
Внял моленью господь…
В срок поспели суда…»
— «От моленого гостя
Случилась беда:
Ветер в поле муку
У старухи разнес,
Набедил и пропал,
Кто заплатит — вопрос?
За покражу теперь
И несите ответ:
Был он на́ руку вам,
Да другому-то нет!
Виноватые вот!
Заплатите с лихвой!»
И с деньгами пошла
Старушонка домой.
Кума
(«Всплывает месяц и горит»)
I
Всплывает месяц и горит
На высотах кремлевских башен…
Весь Нижний спит глубоким сном,
Везде огонь давно погашен;
Лишь воеводе одному
В тот час не спится на постели, —
Мечты греховные его
В опочивальне одолели…
Он рад бы спать, да сон нейдет:
Нет, не дает ему покою
«Кума», красавица-вдова,
На перевозе за Окою…
И все мерещатся ему
То грудь наливная, то плечи
То руки белые, что снег,
То глаз приманчивые речи…
И не глядел бы на жену!..
Княгини любящая ласка
Ему противна, сын забыт,
И не страшит его огласка…
Он встал, велит седлать коней;
Седлать коней вмиг дворня сбита,
Через минуту у крыльца
Бьют лошадиные копыта…
Князь сел; холоп спешит за ним
К раскрытым челядью воротам;
Несутся улицей и вот —
Пропали вдруг за поворотом…
II
Проходит день, а князя нет;
Другой прошел, — его не видно;
Никто не ведает — где он;
Княгине больно и обидно…
На третий день вернулся князь;
С женой — ни слова… рвет и мечет…
Ничто не радует его, —
Ни травля, ни любимый кречет…
Томит его и тяготит
Необъяснимая кручина…
Бывало, прежде по часам
Не налюбуется на сына, —
Теперь семьи как словно нет;
Все опротивело, постыло,
Куда-то ездит по ночам,
И прежде милое — не мило…
На грех заехал, видно, он
С охоты гостем запоздалым
На перевоз, и до утра
Спал у «кумы» на постоялом.
Его, седого старика,
Опутал, видно, бес лукавый…
Кума — колдунья, у нее
Все приворотные есть травы;
В ее сверкающих глазах
Не даром, говорят, есть сила,
Не мало в городе мужей
Она к себе приворожила…
Глазами вскинет — дрожь берет;
В речах — какая-то отвага…
И что пьяней — вино ль ее,
Иль речи хмельные, как брага, —
Кто знает?.. только силы нет
От этой груди оторваться,
С семьей по-старому зажить,
С кумой подолгу не видаться,
Так, вот, и тянет за Оку…
И скоро слух прошел в народе,
Что приворотного дала
Колдунья зелья воеводе…