Певец Волги Д. В. Садовников

Жегулевские клады («Души человека бесценнейший клад»)

Души человека бесценнейший клад
В свободе, желаньи и силе.
Клады эти здесь на вершинах лежат
В большой известковой могиле.

За них-то на Волге в былые года
Сходилися люди и бились;
За эти клады поднималась вражда
И крови потоки струились.

Другие клады показались в горах;
Былое ушло безвозвратно…
И только по кручам на голых местах.
Как будто кровавые пятна.

Но это не кровь, — то нагие хребты,
Обмытые влагой стремнины,
Богатую кладь выдвигает — пласты
Цветной и уступчивой глины.

ПРЕДАНИЯ И ЛЕГЕНДЫ ПОВОЛЖЬЯ

1–8. Про Стеньку Разина

 НЕКОТОРОМ царстве, в некотором государстве, именно в том, в котором мы живем; не далеко было дело от Чечни, близь речки Дону, в тридцати-пяти верстах от Азовского моря, жил в одном селе крестьянин, по прозванью Фомин, а по имени Василий Михайлов. Не старше он был тридцати-восьми годов, народился у него сын, назвали его Михаил. Воспитал он его до шести лет. В одно время в прекрасное он поехал на работу, взял и сына с собой. Напала на них небольшая шайка разбойников, мать с отцом убили, а Михайлу с собой взяли. Привозят они его в свой дом, отдают его атаману. Атаман у них был старик девяноста-пяти лет. Принял он этого Михайлу на место своего дитя, стал его воспитывать и научать своему ремеслу, в три страны велел ему ходить, а в четвертую не велел.

Прошло три месяца, атаман Роман вздумал Михаиле имя переменить, собрал шайку, чтобы окрестить его, и назвали его Степаном.

— Ну, топерь ты, мой сын Степан, слушай меня! Вот те шашку и ружье, занимайся охотой, дикой птицею двуногой и с руками и с буйной головой!

Степан вышел со двора и вздумал об родной стороне: «Где-то мамынька моя и родимый тятенька? В поле на меже свою голову скоромили, и я-то, Михайло, остался у разбойников в руках».

Сам заплакал и пошел в ту сторону, куды атаман велел. Вышел на большую поляну, вдруг, увидел себе добычу, лет семнадцати девицу. Он подошел к ней, сказал;

— Здравствуй, красная девица!. Что ты время так ведешь? Сколько я шел и думал, такой добычи мне не попадалось. Ты — пе́рва встреча!

Девка взглянула, испугалась такого вьюноши: увидела у него в руках востру саблю, за плечом — ружье. Стенька снял шапку, перекрестился, вынул шашку из ножны и сказал:

— Дай бог по́мочь мне и булатному ножу!

Возвилася могучая рука с вострою шашкой кверху; снял Стенька голову с красной девушки, положил ее в платок и понес к атаману.

— Здравствуй, тятенька! Ходил я на охоту, убил птичку небольшую. Извольте посмотреть.

Атаман выходя, взглянул на платок; на нем окровелённая голова, красовитое лице.

— Вот, Стеня, люблю за то!

Поцеловал его в голову.

— Я тебя награждаю своим вострым булатом; с ним я ездил семьдесят-пять лет, а топерь ко мне кончина приходит.

Атаман вскоре крепко заболел; собралась в дом его вся шайка. Он своим подданным и говорит;

— Ну, братцы вы мои, выбирайте кого знате, а я вам не слуга.

Вдруг вышел из лесу невысокий старичек, левым глазом он кривой, правым часто подми́гыват. Взглянули на него разбойники и в голос закричали:

— Подойди, старик, сюда!

Он подошел, смеется и говорит:

— Ну, чего вам от меня нужно?

— Ну, старичек, рассуди нам дела: нас вот двенадцать человек; кто из нас будет атаманом?

И он им ответил:

— Вы не выберете из себя. Я — сам главный атаман из такой-то шайки; мои подданные ездили на разбой, плохо сделали, уплощали: перевязали, в казамат посадили. Мне старику владать топерь таким домом не́чего, я и пришел к вам.

Все разбойники вскричали:

— Как? Мы тебя, старик, не знаем!

— Что вы, братцы, неужто вы Василья Савельича не зна́те?

— А вот-вот! Вот нам и атаман! Пущай нами владает!

У них есаул был из татар, повернулся и пошел. Пришел к старому атаману и говорит: