Оседлали новых коней; Стенька ясным соколом полетел. Проезжает он базаром, сам с улыбкой говорит:
— Я и вновь здесь явился; где же мой губернатор лежит? Я приехал к нему поздоровкаться, сказать: есаула пусть он встречат к себе в дом за его добродетель, чтобы мого сына в тюрьму не сажал (?) Мы после этого разговором займемся. Ну-ка, робята, подглядите, где нам добыча лучше будет! Заберемся мы к богатому купцу; он живет на самом краю, в полукаменном дому. Нам стены каменны нипочем: дочь красавица у него; мы добра и именья набрали, мы красавицу увезли.
Привозил Стенька домой.
— Вот тебе, любезная моя — сестра моя! (Это княжна-то). Я долго не видал сестру, когда бунтовство́ было; я расстался с ней и сел на легку лодку, за тобой поехал; я время в этом проводил, в Персидское царство ездил, всех знакомых я узнал, купе́ченство разорял!
Вздумал Стенька съездить в путь-дорогу, в Казанскую губерню; мимо Болгар проезжал, про прежнюю вспоминал.
— Дай зайду к ней!
Вышел Стенька из лодки и завёртыват в дом, в котором было веселье и гулянье. Он заставил стару девку баню истопить. Истопила она баню и побежала на село и сказала старшине:
— Стенька парится в бане!
На тот случай идет старый старичек.
— Что у вас за сходка? — спрашивает старик.
— Вот мы хотим Стеньку изловить!
— Где вам, братцы, его пымать? Тот еще на свете не рожден. Ра́зи мне старые кости потревожить и показать вам Стеньку?
Снял старик свою шапку, три раз перекстился, подошел к бане и тихим голосом говорит:
— Степан!
Громко Стенька отвечал:
— Эх ты, старый хрен! Не дал ты мне помыться!
Ну, делать нечего, стал он собираться. Вышли они из бани; Степан на все стороны поглядел, перекстился и пошел. Старик тихим голосом сказал:
— Старшина, давай подводу!
Посадил его на телегу, сам сел впереди. Привез до города, спросил полицейских…
— Нате вот вам разбойника Стеньку Разина в казамат!
Весь народ сдивовался, что не простой старичек.
Он спросил исправника:
— Ну, как его сажать?
Исправник говорит:
— Надо в железо его сковать!
Взяли в железо его сковали; Стенька тряхнул ногой, и железы прочь полетели. Старик и говорит:
— Не поможет вам железо, лучше мне его связать!
Взял моченое лыко, ноги, руки ему связал, посадил его в острог. Трое суток он в нем сидел, на четвертые является губернатор: известен был такой разбойник всей ампе́рии. Распале́нный губернатор закричал на него громко:
— Может ли сидеть такой разбойник связан мочалами? Заковать его в железы!
И сказал Степан:
— Ну, топерь, братцы, прощай!
Нарисовал середь полу легку лодку и сказал:
— Садись, робята, со мной!
Полилась из остро́гу вода, отворилась дверь, и уехал Стенька в луга; увез с собой новых двенадцать человек, вернулся домой к молодой своей жене и к названой сестре (Астраханке). И задумал Стенька переправиться в отдаленную дорогу, на Балхи́нско-черно море, на зеленый Сиверский остров; и думат Стенька про свою молоду жену, княгиню:
— Куда ж я ее возьму с собой? Неужли мне, удальцу, там жены не будет?
Разостлал Стенька платок, посадил двух девок с собой; под служащих — большой ковер, и сказал:
— Грянем, робята! Недалеко: мы сегодня в Астрахань, а на утро будем в Рыбинском!
Плыли они путину, молода́ его жена и сказала:
— Куда ты меня завезешь?
— А не хошь ты со мной ехать, полетай с платка долой!
Словом ее огорошил — княгиня полетела вплоть до дна. Ехавши губерниями народ видел его на платке, с девицей. Девица сидит, возмоля́ется:
— Прощайте, нянюшки, мамушки и родимый мой отец!
Он услышал эти слова, подворотил к левой стороне.
— Ох, и город мой родной (Синбирской), уж я в нем и редко был, а все знаю!
Видит: сын навстречу идет, здоро́ватся с ним и называет отцом.
— Ах, сыночек Ванюшка, не знашь ли про свого братца?
— Нету, тятенька, не знаю; я в несчастья нахожусь: архерей меня в тюрьму посадил.
— Ну, какая честь будет ему, хвала? — сказал Стенька сыну. Обнялись, поцеловались.
— Не плачь, сынок, я с ним рассчитаюсь. Я еще не таких видал: Астраханской губернии губернатора с колокольни кидал, и этому не миновать!
Утром рано он встал, сам к заутрени пошел; проходя всеё церковь, перед царскими дверьми встал. Выходит архерей из алтаря, берет его Степан за руку:
— Ну, пойдем со мной за сына рассчитаться!