— Сарынь на кичку!
Бурлаки на судне падали ниц, а хозяин судна и водолив, или прикащик, подавали ему чалку. Он с шайкой входил на судно, прибирал деньги; его и шайку угощали вином, и он отпускал судно в путь. На караваны судов никогда не нападал. Грабил также проезжающих по Тушнинской дороге. Долгое время разбойничал Костычев, наконец был пойман сенгилеевским городничим Касторским, у своей любовницы, в Бектяшинском лесу (теперь его нет), у жены полесовщика.
Городничий сделал из крестьян соседних с городом деревень облаву на Костычева и подкупил его любовницу, которая и выдала его, сообщив городничему о том, когда Костычев будет один, без шайки, у нее ночевать.
Костычев, окруженный со всех сторон народом, и убив свою любовницу, долго не сдавался; но видя, что его шайка не является к нему, сдался городничему с тем, чтобы тот не вязал его и прежде всего дал бы ему два стакана хорошего вина.
Касторский сам поднес в окошко Костычеву вина; он его выпил и вышел из караулки к городничему, оба сели в тарантас и поехали в город, а за ними — народ с дубьём. Весь Сенгилей от мала до велика встретил их. Касторский с Костычевым слезли с тарантаса и шли оба пьяные под руку вплоть до полиции.
Костычев был в шелковой красной рубахе и бархатных шароварах, в сапогах с напуском; на голове его была надета кучерская летняя шапка с павлиньим пером, воткнутым и серебряную бляху. Был он, по рассказам, среднего роста, коренастый, русый, с карими глазами, чистым и круглым лицом, с небольшой бородкой и густыми короткими усами. Улыбка была у него приятная, ласковая, глаза веселые.
Грабил он только богатых, а бедных сам награждал деньгами; часто вытаскивал мужикам на дороге увязнувших с возами лошадей. И бедняки говорили, что они Костычева только знают понаслышке, как доброго разбойника; а богачи уверяли, что он похабник и страшный озорник, в доказательство чего приводили пример, что он велел разнагишаться дочери какого-то богатого попа, зимой, встать на карачки; сел на нее верхом, как на лошадь, и будто ехал на ней до Шиловки. Пойманный Костычев в Симбирске был прогнан сквозь шпицрутены на́ смерть.
15. (Аханщиков)
Аха́нщиков (дед рассказчика — П. С. Полуэктова) жил в лесу около Василя́, лет около ста назад; сеял пшеницу и этим кормился. Овец еще держал; и жила с ним одна дочь, такая рослая да здоровая. Она до тридцати лет в мужичьем платье ходила. Время разбойничье было, кругом леса, поневоле за мужика и на работу шла и везде.
В тридцать лет она замуж вышла и плакалась, что робенком к венцу ведут. Вот раз вышел дед в поле, а ходил он всегда без шапки. Все его в округе знали и прозвали Ко́лышком; так Ко́лышком и кликали. Попадаются встречу разбойники:
— Кто идет? Стой!
А дело утром было, на заре.
— Ах, да это ты, Колышек, нам пе́рва встреча! Разве не знаешь что первой встрече, кто бы ни был, голову долой?
— Как, батюшка, не знать? Что же делать-то, рубите! Вот она!
Ну, вот они возьмут (не раз это с ним было) долгий шест, смеряю в его рост, лишнюю-то вершинку отрубят и искрошат шест на ме́лки части, а его пустят.
— Ну, ступай, да вдругорядь не попадайся, а то убьем!
А почему они его не били? Больно он добр был и не корыстен. Бывало, придут, овцу у него зарежут и уйдут — он и не взыскивает. Денег давали ему — не брал.
— Нет, куды мне? Не надо.
Раз и говорят разбойники:
— Эй, Ко́лышек, поди-ка — мы лодку на Суре в песке оставили с медными деньгами. Поди возьми!
— Куды мне, батюшка? Не надо!
Так и не взял, а после целую лодку водой вы́мыло, и кому-то вся казна досталась.
16. Быков
В Казанской губернии, Спасского уезда, в селе Кожа́вка, жил был мужик Быков. Имел себе состояние, дом богатеющий, жил себе в одиночестве, только с женой. Звали его Михайло Павлов. Прожил одиннадцать лет с женой Марфой Сергевной, имел сына Петра. Воспитали до семнадцати лет — он бросил отца, пошел в город Спасск, нанялся к купцу в работники и жил честно. Три месяца ничего никто за ним не замечал. Пришел к нему товарищ Роман.
— Послушай, Петруха, пойдем со мной!
— Куды?
— Я вещь нашел.
Роман повел его на исток; на истоке небольшой мост, под мостом — сундук со всеми вещами: рубашки, холсты и две тысячи рублей. Петруха, не зная ничего, испугался и говорит:
— Надо объявить.
Роман не советовал:
— На нас, — говорит, — хватит!
Забрали деньги, сундук разбили, и после того Петруха Быков начал пьянствовать и пошаливать. Бросил он ходить по работникам, начал лошадей воровать, по клетям лазить, а потом отправился в лес. Не имел себе товарищей. Начал разбойничать, убивать людей, грабить на дорогах, разбивать возки разнощиков и разбойничал он в Кожа́вском лесу тридцать один год. Своих не трогал. В одно время вздумалось ему, что «я сколько людей убил, а не знаю как робенок в чреве лежит!» Пошел на дорогу, попадается на первой встрече родная сестра брюхата.