— Когда этот вострый нож кровью обольется, тогда меня живого не будет.
И поехал в чистое поле, в дикую степь, себе сужену искать.
Ехал долго ли мало ли, и стоит избушка, на куричьей голяшке повертыватся.
— Избушка! Избушка, встань ко мне передо́м, а к лесу задо́м!
Избушка встала к нему передо́м, а к лесу задо́м. Лежит в ней Ягая баба, из угла в угол ноги уперла́, титьки через грядки висят, маленьки ребятенки пососывают, страшный большой железный нос в потолок уперла́.
— А! Иван-царевич, от дела лытаешь, или дело себе пытаешь?
Отвечает ей Иван-царевич:
— От дела я не лытаю, а себе вдвое дела пытаю: еду за тридевять земель, в тридесятое царство найти Марью Красу, Черную Косу.
— Ох, — говорит Ягая баба, — мудрено ее взять и мудрено ее достать! Она очень далече. Поезжай еще столько, да полстолько, да четверть столько.
Сел Иван-царевич на добра́ коня и поехал. Ехал-ехал путем-дорогою и наехал до огромного лесу и захотел больно поесть. Стоит превеличающий дуб; на дубу шумят пчелы. И он с добра́ коня слезал, на зеленый дуб влезал, медку поесть хотел. Отвечает пчелиная матка.
— Не трогай, Иван-царевич, мой мед: невкоторое время сама я тебе пригожусь!
Вот Иван-царевич так на ее слова спонадеялся, на сыру землю с дуба спускался; сел на добра́ коня и поехал, куды ему путь лежит.
Не может на коне сидеть: крепко есть хочет. Бежит ползучая мышь, гадина. Спрыгнул Иван-царевич с добра́ коня, сохватил и хочет ее есть. Говорит мышь Ивану-царевичу:
— Не ешь меня: я тебе невкоторое время пригожусь.
Бросил ее Иван-царевич и дальше поехал. При большой дороге — небольшая бака́лдинка воды и ползат рак. Вот Иван-царевич больно ему рад, хочет его поймать и на огонечке испечи. Говорит ему рак:
— О ты, Иван-царевич, хоть ты мне и рад, а не тревожь ты меня: я тебе пригожусь.
Иван-царевич крепко осерчал и рака в воду кидал.
— А будь-де тее не ладно! Всё жив буду, не умру!
И опять поехал путем-дорогой.
Ехал много ли мало ли, долго ли и коротко ли, доехал до Ка́рки-богатыря. Приезжает, его дома не заставает, только одна его мать. Она его увидала и крепко узнала.
— Ох, Иван-царевич, давно тебя ждет Ка́рка-богатырь!
Иван-царевич и говорит:
— А скажи-ка, баушка, где он?
— Третий год за невестой ездит.
— В каку сторону?
— За Царем-Девицей. Третий год ездит и сужену себе не достанет; тебя крепко желает и на тебя больно серчает: А! только бы он подъявился — живого съем! — А поди-ка выдь во чисто́ поле во дику́ю степь, а возьми-ка подзорную трубу, а не едет ли Ка́рка-богатырь? Если с радостью едет, вперед его ясен сокол летит, а если печальный едет, над ним черный ворон вьется.
Поглядел Иван-царевич в подзорную трубу, увидал Ка́рку-богатыря, и над его главой черный ворон вьется. Вот и сказал Иван-царевич баушке:
— Несчастный едет.
— Ну, — говорит баушка, — куды же мне тебя деть? Он едет сердитый.
Отпирает кладоушочку и запирает замком.
— А вот, — говорит, — тут ляг, полежи. Я перва́ его водочкой угощу и про тебя расскажу.
Явился Ка́рка-богатырь, говорит мамыньке:
— А пожалуй-ка, мамынька, испить!
Наливала ему баушка чарочку бражки; он чарочку выпивал и пьян не бывал.
— А да́-ка, мамынька, еще!
А другую выпивал, на́ весел позывал. Спрашивает его мамынька:
— А де сужена, сынок, твоя?
— Измучил, мамынька, себя.
— А если бы Иван-царевич приехал?
— А вот было бы мне хорошо: достал бы я себе Царя-Девицу, не один, а с ним, и научил бы его, как достать ему Марью-Красу, Черну Косу!
Баушка и говорит:
— А чай бы его сейчас ту не трону́л?
— Ох, ты мамынька моя! Кабы он сейчас был у меня, за руки бы его принимал и в саха́рные уста бы целовал!
Сударыня его матушка и говорит:
— А он здесь, сыночек, спит в кладоушечке.
Вот Карка обрадова́лся, сам в кладовую собирался; за руки его принимает, за дубовый стол сажает, чаем-водкой угощает. И сказал Карка-богатырь:
— Ох, ты брат Иван-царевич, а я только про тебя слышал, как ты родился и в зыбочке катаешься!
Иван-царевич и говорит:
— Я не в зыбочке катаюсь, а на доброем коне по дико́й степе помыкаюсь. Я не привык в царстве царствовать, я привык по дико́й степе́ летать и больше себе горя увидать.
— А что ты, Иван-царевич, на добром коне по дико́й степе помыкаешься, чего ты себе розыскивашь?
— А вот что, — говорит Иван-царевич, — за тридевять земель, в тридесятом царстве есть Марья-Краса, Черная Коса; мне хочется ее достать и за себя замуж взять.