Ванюшка так и сделал.
Сел на коня и уехал к баушке просвирне, приехал и спрашивает:
— А что, баушка просвирня, как повидать Марью-Красу, Черную Косу? Не поминат ли она обо мне?
Та и говорит:
— Мы так думали, что тебя и живого нет, а если про тебя из нас двоих кто помянет, с того голову долой. А ну да ляг, Ванюшка, полежи, а я к ней схожу.
Приходит баушка просвирня к Марье-Красе.
— А здравствуй, Марьюшка!
— Здравствуй, баушка!
— Давай-ка, Марьюшка, поиграм в карточки!
Взяли да и поиграли. Баушке-то досталась кралечка, а Марьюшке-то королек. И говорит баушка:
— Э, да какой королек-то хороший, Марьюшка!
— Быдто Иван-царевич, баушка!
— Ох, Марьюшка, так-то так, да не ладно. Да-ка мне тупой топор, срублю твою голову! Ведь у нас с тобой уговор был: кто первый про Ивана-царевича помянет, с того голову долой.
— Ну да, баушка, будет да и ладно. Здесь нет никого, а кабы он был здесь, не рассталась бы я с нём.
— А Ванюшка-то, Марьюшка, на диване лежит!
Марьюшка побежала, Ванюшку увидала, во саха́рные уста целовала.
— Ну, Ванюшка, ты помрешь и я с тобой!
— Я бы был, Марьюшка, жив, будешь и ты жива!
Сели на кобылушек да и поехали.
Приежжают ее родные братья, спрашивают у баушки:
— А де наша сестра?
Баушка и говорит:
— Иван-царевич увез.
— Мы его терзали, да видно мало!
Сели двенадцать братов на двенадцать пежин, сели да полетели, как млад ясён соко́л. Стали Ванюшку догонять, Ванюшка стал кобылушку под голяшку хлыстать. Вот кобылушка взвилась, как белый лебедь. Пегая кобыла — выше, а под Васильем кобылушка еще выше.
Приехали к батюшке, а батюшка был старёхонек. Иван-царевич и говорит:
— Здравствуй, батюшка!
Тот обрадовался, Ванюшке на белу́ю грудь бросался, с Ванюшкой целовался.
— Ох да ладно, Ванюшка, что приехал на свою сторонушку! Тут и сказке конец, сказал ее молодец и нам молодцам по стаканчику пивца, за окончанье сказки по рюмочке винца.
2. Спящая девица
Жили-были два брата. У одного было два сына, а у другого сын да дочь. Первый победнее был и занимался хлебопашеством, а второй — побогаче, торговал. Нынче кутил рублей на десяток, а на тот год побольше. Расторговался шибко. Сам собирается на ярманку в Нижний, а дочку дома оставил. Брат брату и наказыват:
— Ну, братец, похаживай к нам, посматривай.
Вот стал он похаживать, стал посматривать и стал девушку одолевать. Она ему не поддалась и прямо из дому по шее выгнала. Дядя сейчас к брату письмо написал, что его дочь живет здесь непостоянно, занялась худыми делами, разные банкеты. Отец письмо прочитал и говорит сыну:
— Сынок, деньги выходят все, поезжай домой к сестре, деньги у ней возьми, а ее зарежь; лёкую, печонку и сердце ко мне представь!
Сын думат: за что зарезать? Поехал. Приезжает домой: сестра рада, встречает его, горько плачет.
— Оставили, — говорит, — здесь меня на большое пострамление.
Брат спрашивает:
— Кто тебя здесь острамил?
— Жить нельзя: один дядя донял!
Он и говорит:
— Сестра, батюшка приказал тебя зарезать!
— За что?
— Дядя письмо прислал, что ты живешь здесь непостоянно.
Она горько заплакала, во слезах слово промолвила:
— Эх, брат, — говорит, — родимый, расспросите всех добрых людей, как я жила.
Брат и говорит:
— Ну, сестрица моя, подай мне деньги!
Она ему отдала.
— Ну, сестрица, испеки сорок печей калачей, да поедем: я тебя в темный лес отвезу. Живи век там; батюшка приказал зарезать тебя; я не буду.
Напекла она калачей, и отвез ее брат в темный лес, в превеличающий овраг. Устроила она там себе хижинку и топерь там живет. А брат к отцу уехал. Была у них маленька собачонка; он собачонку зарезал, вынул сердце и печонку и повез к отцу. Привез, тот и спрашивает:
— Что, зарезал?
— Зарезал.
— Давай сердце и печонку!
Он ему подал. Тот бултых их в Волгу.
Стал купец торговать, а девушка в овраге горюет: и пища у нее вся вышла. Пошла по зеленому лесу гулять и нашла середи лесу огромный дом, весь тесом загорожен. Взошла к воротам, отворила их, походила, походила по двору: нет никого. Взошла в особую комна́точку, села и затворилась.
Вот приехали разбойники с разбою, ходят и видят, что кто-то был. Искали, искали — не найдут. Стали они говорить:
— Если добрый молодец, выходи — братцем будешь; если старая старушка — будешь матушкой; если красная девица — будешь нам сестрица!
Она услыхала и выходит к ним. Они сидят за столом, чай кушают и водочку пьют. Они ей весьма обрадовались; было их двенадцать разбойников, тринадцатый атаман. Они друг дружку все пригнали к божбе, чтобы всем ее слушаться.