15. Записано Садовниковым в Симбирске от П. С. Полуэктова, напечатано в сборнике Садовникова под № 111-з, стр. 355.
16. Записано Садовниковым в с. Новиковка, Ставропольского уезда, Самарской губернии, напечатано в его сборнике под № 111-б.
17. Записано Садовниковым в Симбирске, напечатано в его сборнике под № 111-ж.
По замечанию Садовникова, это предание относится уже к времени упадка разбоев на Волге; содержанием его послужил рассказ о поимке разбойника земской полицией. Характерным является то, что сочувствие рассказчика далеко уже не на стороне разбойников.
18. Записано Садовниковым в Симбирске, напечатано в его сборнике под № 121.
Предание чрезвычайно любопытно. В образе сильного богатыря Никитушки Ломова опоэтизирован волжский бурлак («вольный низовой бурлак»). Предание сложено несомненно в бурлацкой среде. Это не единичный факт. На творческую роль бурлацкой среды, как носительницы фольклора (сказок), указывают многие исследователи (Ончуков, Зеленин, Азадовский). Записи Садовникова и его наблюдения дают в этом отношении ценнейший материал. Записанные им предания о подвигах волжской вольницы, легенды о кладах и урочищах, фольклоре Разине носят явные следы прохождения их через бурлацкую среду.
Садовников сообщает интереснейший рассказ об одном старике-бурлаке, которому перешло чуть ли не за сто лет. «Он до смерти любил петь свои песни, тоскуя по временам о работе и вспоминая о Волге, „про славны горы Жегулевские“, он дома захлестывал лямку за что придется, перекидывал ее через плечо и пел свои песни одну за другой, пока не истощался весь запас» (Д. Н. Садовников, «Жегули и Усолье на Волге»).
19–22. Побывальщины о постоялых дворах имеют свой устойчивый комплекс сюжетов и образов. Общей ситуацией в этих рассказах являются: постоялый двор, как разбойничье место, постояльцы в опасности, избавление от смерти либо путем хитрости (перемена места), либо путем богатырской силы (один расправляется со многими), либо путем «чудесного» вмешательства. Персонажи: хозяева-разбойники, барыня или барин, хитрый или наделенный большой физической силой работник. Рассказы эти в большинстве случаев коротенькие, с вполне закопченным сюжетом, язык их лаконичен. Для них типична концовка-сентенция («не бойся, все в сохранности будет: своих гостей мы не трогаем и другим в обиду не даем») или общий вывод из создавшейся ситуации («он и покаялся в грехе. „Проучили“, — говорит». — См. 20).
19–20. Записаны Садовниковым от Абрама Новопольцева в с. Новиковке; напечатаны в сборнике Садовникова под № 108–6 и 108-в.
21. Записано Садовниковым в Симбирске; напечатано в его сборнике под Не 108-д.
22. Записано Садовниковым в Симбирске от П. С. Полуэктова; напечатано в сборнике Садовникова под № 108-е.
23–25. Легенды о кладах составляют неотъемлемую часть разбойничьего фольклора, бытование их повсеместно. Симбирская губерния, по утверждению Садовникова, особенно богата кладами. Клады обставлены в народной фантазии тяжелыми заклятиями; происхождение их приписывают чуть ли не всем разбойникам, не знавшим, куда девать свои деньги. Много кладов связано с преданиями и о Степане Разине (см. сборник А. Н. Лозановой, № 53–57).
23. Записано Садовниковым в Симбирске от Г. Н. Потанина, напечатано в сборнике Садовникова под № 112-а.
24. Напечатано в сборнике Д. Н. Садовникова под № 112-ж, без указания места и лица, от которого запись произведена.
25. Сообщил М. И. Извозчиков, напечатано в сборнике Садовникова под № 112-н.
26. Записано в Симбирске, напечатано в сборнике Садовникова под № 68-а.
27. Записано Садовниковым в с. Новиковка от Абрама Новопольцева, напечатано в сборнике Садовникова под № 68-г.
28. Напечатано в сборнике Садовникова под № 113, с пометкой: «Сообщено Исаем Дементьевичем Ивановым, с. Новиковка, Самарской губернии. Ставропольского уезда».
Рассказ чрезвычайно любопытен. Это уже не краткая по своей форме «быличка», а развернутый бытовой рассказ о «страшных барских временах». Сквозь форму мифологических представлений ярко проступают реальные социально-бытовые черты: с помощью водяных духов «моргулюток» мельник расстраивает все козни барского приказчика и долго куражится над барином. Реально-бытовые черты, помимо фантастических, принимает в рассказе и «нечистая сила», она пугает мельника образами жандармов, начальства.