— Не только, — значительно изрек Пьемур. — Так что не вздумай ни о чем сожалеть. Просто, как я слышал, вчерашнее было последней каплей — ведь она пыталась тебя оболгать. А Данке здорово досталось от Сильвины! Ух, и отвела же она душу — ей уже давно не терпелось задать толстухе жару!
Тимини занял три места напротив Аудивы и настойчиво приглашал Менолли с Пьемуром присоединиться к нему.
— Ты, Пьемур, сядь с Тимини, а я — с Аудивой. Похоже, Бриала решила устроить ей бойкот — видишь, рядом пустые места?
Подойдя к Аудиве, Менолли поймала враждебный взгляд Бриалы. Смуглая девочка толкнула свою соседку Аманью, и та тоже уставилась на Менолли. Но Менолли сделала вид, что не замечает их недовольства и встала рядом с Аудивой. Та нашла ее руку и порывисто сжала. Скосив взгляд, Менолли увидела, что глаза у Аудивы красные, лицо опухло — она явно плакала, причем совсем недавно.
Наконец был дан знак сесть, и завтрак начался. Обе девочки молчали — Менолли от смущения, Аудива от расстройства. Зато Пьемур, не обремененный никакими заботами, болтал за троих.
— А знаешь, Менолли, я ведь снова получил девять пончиков: пекарь-то думает, что это нам с тобой и Камо. Но я поделился с Тимини, правда, Тим? А еще я поставил на бегуна — и выиграл! Любой, у кого есть голова на плечах, сообразил бы: первым придет тот, у которого копыто треснуло — зачем ему долго мучиться?
— И сколько же всего денег ты огреб?
— Ха! — глаза Пьемура вспыхнули торжеством. — Так я тебе и сказал! Во всяком случае, под конец ярмарки у меня их оказалось больше, чем в начале.
— Надеюсь, ты не держишь их в спальне? — забеспокоился Тимини.
— Ты что же, за дурачка меня считаешь? Я отдал их на сохранение Сильвине. И объявил всем, где мои денежки, — чтобы не вздумали выпытывать, куда я их спрятал. Пусть я маленький, но котелок у меня варит!
Бриала, демонстративно не замечающая всю компанию, язвительно фыркнула. Пьемур чуть не взвился, но Менолли толкнула его под столом ногой, чтобы он не вздумал вылезать.
— А ты знаешь, Менолли, — Пьемур перегнулся через стол и с таинственным видом обвел глазами всех троих, — что сегодня подмастерьев назначают на должности?
— Правда? — удивилась Менолли.
— Да не прикидывайся! Разве ты у себя в комнате ничего не слышала? Я-то видел, что окна Главного зала открыты, а твоя комната как раз над ним.
— Я занималась делом, — отрезала Менолли. — К тому же мне еще в детстве объяснили, что подслушивать чужие разговоры — неприлично!
Но Пьемур только закатил глаза: мол, подумаешь, какие тонкости.
— Тогда, Менолли, тебе у нас придется туго! Тут нужно всегда на шаг опережать мастеров… и лордов тоже. Арфист должен стремиться узнать как можно больше.
— Узнать, но не подслушать, — парировала Менолли.
— К тому же ты только школяр, — поддержала ее Аудива.
— А как еще, по-вашему, школяру научиться, чтобы стать настоящим арфистом? — не сдавался Пьемур. — Только прислушиваясь к своему учителю, а иногда — и подслушивая. К тому же, мне приходится думать о будущем. Мой голос не вечен, так что надо освоить что-нибудь еще, кроме пения. Знаете ли вы, — он так широко взмахнул рукой, что Тимини невольно пригнулся, — что только у одного из сотен мальчишек, поющих дискантом, сохраняется голос? Возможно, мне не повезет, но зато я выучусь разнюхивать секреты, и тогда меня, как Сибела, будут отправлять в дальние странствия, и я получу файра, чтобы посылать в Цех донесения… — Внезапно Пьемур спохватился и, испуганно вытаращив глаза, с опаской уставился на Менолли.
Девочка не выдержала и рассмеялась. Зато Тимини, который, видимо, уже не впервые выслушивал далеко идущие замыслы Пьемура, едва не подавился от возмущения.
— Ты не думай, Менолли, я правда без ума от файров, — принялся оправдываться Пьемур, пытаясь загладить неловкость и не упасть в глазах Менолли.
Менолли не могла отказать себе в удовольствии подразнить юного негодника и сделала вид, что сердится. Но вид у мальчишки был такой безутешный, что она сменила гнев на милость значительно раньше, чем намеревалась.
— Ладно, Пьемур, — ведь ты мой первый и самый верный друг во всем Цехе. И я уверена, что мои файры к тебе искренне привязались. Кривляка, Крепыш и Лентяй даже едят у тебя из рук. Не знаю, смогу ли я тебе помочь, но если мой голос будет хоть что-то значить, ты обязательно получишь яйцо из Красоткиной кладки.
Пьемур испустил такой шумный вздох облегчения, что умудрился привлечь внимание девочек, которые до сих пор продолжали делать вид, будто этот край стола не существует. Подали подносы с тушеным мясом и овощами, и Менолли, воспользовавшись общим шумом, спросила у Аудивы, как дела.
— Теперь, когда они кончили бесноваться, уже лучше. Хорошо еще, что я родовитее их всех — пусть даже считается, что в Цехе арфистов родовитость не имеет никакого значения.
— Ты к тому же еще и лучше всех играешь, — вставила Менолли, желая подбодрить Аудиву. Уж больно несчастный вид был у девочки: щеки вон как опухли — должно быть, полночи проплакала.
— Так ты действительно считаешь, что я могу научиться? — недоверчиво спросила Аудива, но глаза ее радостно блеснули.
— Судя по тому, что мне удалось услышать в то утро, — да. Остальные просто безнадежны. Если ты не обязана проводить у Данки все свободное время, то заходи ко мне, можем поупражняться вместе.
— Играть вместе с тобой? Правда, Менолли, ты не шутишь? Я так хочу учиться, а остальные клуши только и знают, что сплетничать о воспитанниках из холда, о тряпках да о том, кого папаши подыщут им в мужья!
Менолли протянула руку ладонью вверх, и Аудива ее с благодарностью пожала — глаза девочки разгорелись, все следы былой печали как рукой сняло.
— Погоди, ты же еще не знаешь, что произошло у нас в домике, — доверительно понизив голос, сказала она. Пьемур, прислушиваясь, вытянул шею, но Аудива махнула на него рукой. — Редкая, я тебе скажу, была потеха! А слышала бы ты, что Сильвина наговорила Данке! — хихикнула она.
— А как ты думаешь, не будет неприятностей из-за того, что Пону отослали домой? Как-никак она внучка правителя холда.
Личико Аудивы слегка омрачилось.
— Главный арфист имеет полное право решать, кого оставить в своем Цехе, а кого отослать, — торопливо проговорила она. — По званию он равен лорду-правителю, а тот может избавиться от любого воспитанника, когда пожелает. К тому же, ты и сама дочь правителя.
— Правителя, но не лорда. Только теперь я — ученица, — Менолли потрогала ученический значок, который был для нее дороже любого родства.
— Ты ученица Главного арфиста, — напомнил Пьемур. Видимо, слух у него был действительно острый, коли он разобрал, о чем они шушукаются. — А это совсем особое дело. — Он в упор посмотрел на Бриалу, которая тоже пыталась расслышать, о чем шепчутся Менолли с Аудивой. — И тебе, Бриала, лучше бы об этом не забывать, — добавил он и грозно нахмурился.
— Можешь сколько угодно думать, что ты какая-то особенная, — надменно проговорила Бриала, обращаясь к Менолли, — и все равно, ты всего-навсего ученица. А Пона — любимица своего деда. Подожди, пусть он узнает, что здесь творится, тогда посмотрим, что от тебя останется! — Она насмешливо прищелкнула пальцами.
— Закрой рот, Бриала, все равно, кроме глупостей от тебя ничего не услышишь, — заявила Аудива, но Менолли уловила в ее голосе оттенок неуверенности.
— Ах, глупости? Ты еще не знаешь, что Бенис обещал устроить твоему Видериану!
Их спор нарушил протяжный стон Пьемура.
— Скорлупа и Осколки — Пона уехала! Значит, теперь, хочешь-не хочешь, мне придется петь ее партию! Вот еще новая напасть! — Его отчаяние, каким бы притворным оно ни было, удачно свернуло разговор на предстоящий Весенний праздник.
— Ты, Менолли, может быть, думаешь, что ярмарка — это самая потеха. Тогда подожди до праздника. В холде придется здорово потесниться — ведь нужно будет на два дня дать приют населению всего западного Перна! К нам отовсюду съедутся всадники и арфисты, ремесленники и холдеры — крупные и мелкие. Как раз тогда и назначают новых мастеров, набирают новых учеников. И начинается такое веселье, что я даже согласен петь за Пону. А уж танцы будут до самого утра, а не только до темноты.