Так, переговариваясь, они спустились по лестнице и вышли из главного корпуса Цеха арфистов, вырубленного в высокой скале. Пройдя под аркой, они попали на широкую мощеную дорогу. И нигде не было видно ни травинки, ни листочка.
Менолли впервые представилась возможность оценить размеры Форт холда. Одно дело — знать, что это самый древний и большой холд, а другое — увидеть воочию.
Должно быть, скальные холды и отдельные домишки, прилепившиеся к могучему утесу, вмещают тысячи жителей! Ошеломленная величием открывшейся перед ней панорамы, Менолли замедлила шаг. Впереди начинался широкий подъем, подводивший к просторной площади перед главным входом в Форт холд, который был расположен выше, чем здание Цеха арфистов. А еще выше вся поверхность горы, почти до самых огненных высот, была прорезана бесчисленными рядами окон. Дома, в Полукруглом, все жилые помещения располагались в толще горы, здесь же к утесу примыкали каменные корпуса, образуя четырехугольник, похожий на здание Цеха арфистов. По обе стороны подъема от главных корпусов разбегались здания помельче. Вдоль мощеных дорог, веером расходившихся в нескольких направлениях, — на юг, где лежали поля и пастбища, на восток, вниз по долине, круглившейся пологими холмами, на запад, к перевалу, за которым возвышались снеговые вершины Главного Фортского хребта, — тянулись жилые предместья.
Сильвина подвела девочку к опрятному домику. Все пять окон на втором этаже были наглухо закрыты ставнями. Подойдя поближе, Менолли поняла, что выстроен он давным-давно. И дверь у него — металлическая! Просто невероятно! Сильвина открыла дверь и стала звать Данку. Пока они ждали, Менолли успела разглядеть, что запоры у металлической двери такие же, как в Цехе арфистов, — колесико, приводящее в движение толстые засовы, которые уходят в пазы, выдолбленные в полу и потолке. — Вот, Менолли, познакомься с Данкой. У нее живут девочки, которые учатся в Цехе арфистов. Менолли почтительно поздоровалась с маленькой толстушкой: глазки у нее были черные и блестящие, а щеки — как бока у рыбы-пузана. Данка пронзила Менолли колючим взглядом, совершенно не сочетавшимся с ее добродушной внешностью, как будто примеряла к девочке те сплетни, которых уже успела наслушаться. И вдруг толстушка заметила Красотку, которая выглядывала у Менолли из-за уха. Она взвизгнула и отскочила.
— Это что за тварь?!
Менолли принялась успокаивать Красотку, которая шипела и била крыльями, пока одно из них не запуталось у Менолли в волосах.
— Данка, ты ведь наверняка слышала, что Менолли запечатлела девять файров, — с упреком произнесла Сильвина, и острый слух Менолли явственно различил прозвучавшее в ее тоне недовольство; услышала его и маленькая королева, которая тихонько заворчала и, угрожающе вращая глазами, уставилась на Данку.
Менолли мысленно приказала ящерице угомониться.
— Слышать-то я слышала, да только я не всегда верю тому, что мне говорят, — ответила Данка, отодвинувшись от Менолли, насколько позволяли размеры помещения.
— Очень разумно с твоей стороны, — парировала Сильвина. То, как она поджала губы, и насмешливый огонек, загоревшийся в ее глазах, подсказали девочке, что главная смотрительница не особенно жалует Данку. — Я знаю, что у тебя свободная комната с окнами. Так вот, по-моему, лучше всего поселить Менолли там.
— Нет уж, я не потерплю, чтобы во время Падения очередная трусиха потеряла голову и перепугала всех до полусмерти, вообразив, что в дом пробрались Нити!
Сильвина взглянула на Менолли, и в глазах ее заплясали смешинки.. — Нет, Менолли голову не потеряет. Кстати, она младшая дочь морского правителя Януса из Полукруглого холда, входящего в бенденские владения. Я думаю, тебе известно, что море закаляет души и сердца. Данка покосилась на Менолли, ее блестящие глазки превратились в узкие щелочки. — Так, значит, ты знала Петирона?
— Да, знала.
Домоправительница презрительно фыркнула и, резко повернувшись, так что широкая юбка взметнулась колоколом, направилась к каменным ступням, что вели наверх. Поддернув подол, она стала взбираться по лестнице, что-то недовольно ворча себе под нос.
По обе стороны от лестничной клетки расходились тускло освещенные узкие коридоры. Данка повернула направо и, дойдя до конца, отворила последнюю дверь.
— Лентяйки несчастные, — злобно прошипела она, возясь со светильником, — снова не удосужились сменить!
— Где они у вас хранятся? — спросила Менолли, желая снискать расположение домоправительницы, а сама подумала: «Неужто и здесь мне придется бегать вверх и вниз по узким лестницам, разнося светильники?» — Где же твоя служанка? — осведомилась Сильвина. — Это она должна следить за светильниками, а вовсе не Менолли. — Подойдя к окну, она распахнула сначала внутренние ставни, а потом и наружные, впустив в комнату поток солнечного света.
— Что ты делаешь, Сильвина?!
— Успокойся, Данка. Раньше, чем через два дня Падения все равно не будет. А комнату нужно проветрить.
В ответ раздался визг Данки: в открытое окно ворвалась стайка файров и, возбужденно чирикая, заметалась по комнате. Им было не на что присесть — вокруг лишь голые стены без карнизов, тюфяка на постели нет, меховое покрывало свернуто на сундучке. Две зеленые Тетушки и голубой Дядюшка опустились было на спинку стула, но, испугавшись воплей Данки, выпорхнули наружу. А толстуха забилась в угол и, прикрыв голову подолом юбки, кричала так, будто ее резали.
Менолли приказала коричневым прекратить свои воздушные трюки, Тетушкам и Дядюшке велела сесть на подоконник, а Нырку с Крепышом — на спинку кровати. Сильвина тем временем успокаивала Данку и уговаривала ее выйти из угла. Прошло немало времени, пока маленькая домоправительница соблаговолила наконец взглянуть, как Сильвина управляется с Лентяем — тот позволял себя гладить любому, лишь бы это не требовало никаких усилий с его стороны. Менолли же стало окончательно ясно, что Данка никогда не смирится с их присутствием в доме. Девочка почувствовала: толстуха невзлюбила ее за то, что она стала свидетелем ее трусости. На какой-то миг она даже пожалела, что не осталась в Вейре, где все относились к ее файрам вполне дружелюбно. Тихонько вздыхая, Менолли стала поглаживать Красотку, рассеянно слушая, как Сильвина уверяет Данку, что файры не могут причинить никакого вреда ни ей, ни ее подопечным, а все домоправительницы Форта умрут от зависти, когда узнают, что у нее в доме поселилось девять файров…
— Как — девять? — испуганно пискнула Данка и снова схватилась за юбку, чтобы накинуть ее на голову. — Девять этих мерзких тварей будут носиться по моему дому…
— Они не очень-то любят сидеть дома, разве что ночью, — сказала Менолли, надеясь успокоить Данку. — И потом, их редко можно увидеть со мной всех сразу.
Перехватив злобный трусливый взгляд, который метнула на нее толстуха, Менолли поняла, что ее тоже редко можно будет увидеть вместе с Данкой, во всяком случае, домоправительница приложит к этому все силы.
— Нам пора, Менолли. Ты ведь еще должна подобрать себе гитару в мастерской, — напомнила Сильвина. — Если тебе, Данка, понадобится сено для тюфяков, пошли служанку к нам в Цех, — добавила она, приглашая девочку следовать за собой. — Менолли будет поддерживать с Цехом арфистов более тесную связь, чем остальные твои постоялицы…
— Все равно, ей, как и остальным, придется возвращаться домой до закрытия дверей, или пусть ночует в Цехе, — предупредила Данка, когда Менолли с Сильвиной уже спускались по лестнице.
— Данка держит девочек в строгости, — заметила Сильвина, выйдя на яркий солнечный свет и направляясь через широкую мощеную площадь. — Само по себе это не так уж плохо: ведь вокруг увивается столько мальчишек. И не обращай внимания на то, как она окрысилась при одном упоминании о Петироне. Просто она пыталась окрутить его после смерти Мереланы. Я бы сказала, что Петирон оставил пост арфиста Форта по двум причинам: чтобы избавиться от приставаний Данки и освободить путь для Робинтона. Он так гордился, когда его сына избрали Главным арфистом… — Да, Полукруглый далековато от Форт холда.