Никита-троечник считал, загибая пальцы. Алёша старался в уме наугад найти отгадку, но дальний гром мешал ему думать. А Людмила-отличница не слышала ни грома, ни шорохов в классе, а быстро-быстро писала в тетрадь.
— Я решила! — сказала она. — Тридцать шесть гусей!
Очевидно, Людмила решила задачу-загадку про гусей путём уравнения. В самом деле, если число гусей принять за х, то можно составить следующее уравнение:
Решить это уравнение довольно просто. Приводим к общему знаменателю:
4х + 4х + 2х + х + 4 = 400.
Неизвестные в одну сторону, известные в другую: 11х = 400-4.
Стало быть, 11х = 396. Теперь остается 396 разделить на 11, и мы получаем искомое — 36. Тридцать шесть гусей встретились гусю-одиночке.
Если тебе это объяснение показалось непонятным, не огорчайся: у тебя всё впереди. Пройдёт немного времени, и решение этой задачи тебе покажется проще простого.
Класс зашелестел, вычисляя про себя, правда ли тридцать шесть гусей и ни на одного больше или меньше?
Никита-троечник тоскливо протянул:
— Опять правильно. Ты, Людка, эту загадку раньше зна-аала…
— Эту я не знала! — вспыхнула Людмила-отличница. — Я ту раньше знала. Когда в году столько дней, сколько у человека глаз.
И заплакала.
В классе стало тихо.
Тут и звонок прозвенел — последний урок кончился.
Ребята высыпали на улицу.
За ней сразу же открывалось поле.
Грохотало глухо по закраям неба, по синим лесам, и нет-нет да не в лад с громами вспыхивали белые молнии. А с полей тянуло горячим ветром сухой исстрадавшейся земли.
«Что это они? — думал Алёша про ливни-проливни. — Ходят вокруг да около, а на поля не пожалуют?»
Будет дождь или нет?
Алёша украдкой посмотрел на Светлану Николаевну. Её лицо было как будто спокойным, только очень усталым. Алёша простился с ней и зашагал домой.
«Тоже они устают, учителя-то, — думал Алёша в пути. — С нашим братом устанешь! Она одна, а нас тридцать. Она два слова скажет, а мы шестьдесят. Какие нервы надо иметь! А тут ещё забота: дождя нет. Вот и усталость».
Так размышлял Алёша, шагая по мягкой дороге на кордон, навстречу лесу, над которым мигали молнии и перекатывались громы с подгромовниками.
И веяло из леса запоздалой свежестью.
Солнце с ушами
В воскресенье вокруг солнца собрался туманный свет и двумя клиньями встал над ним.
— К холодам, — сказал отец. — Солнце с ушами.
— Куда ещё холодней-то! — подала голос мать. — На улице дышать нечем. Ты, Алёша, много не разгуливай, а не то нос отморозишь.
Алёша надел валенки, полушубок, шапку, рукавицы, вышел на волю, и дышать стало больно от мороза. Но домой мальчуган не спешил, он оттягивал то благостное время, когда из холода попадаешь в тепло, и там маковым цветом долго горит лицо.
«Чего бы придумать-то? — соображал Алёша. — Чего бы такое придумать, чтобы дольше побыть на холоде?.. Дров наколю — вот что!»
Он поставил на снег берёзовый чурбак, ударил по нему топором… Топор отскочил и чуть из Алёшиных рук не вылетел!
«Да что он, железный, что ли?» — подумал про чурбак Алёша, собрался стукнуть по нему ещё раз, но не успел. На мороз без пальто выскочила мать, отняла топор, втащила сына в избу и выговорила:
— Нынче на улицу не пойдёшь! Ишь чего выдумал — топором махать!
— Дак, учусь! — оправдывался Алёша.
— Дак, мал ещё топором махать!
— Дак, учусь…
С маминой помощью Алёша расстёгивал полушубок. И было у него хорошее предчувствие: сегодня вся семья будет дома сидеть, и отец расскажет интересное. Когда солнце с ушами, так всегда бывает.
— На печку-то полезешь? — спросил отец.
— Да не знаю ещё, — ответил Алёша и попросил жалобным голосом: — Про дедушку Алексея рассказал бы!
— Сказки он любил — дедушка Алексей, — почему-то застенчиво напомнил отец. — Большинство сказок я позабыл. Вот эту помню…
Он начал сказывать сказку несмело, словно бы стесняясь своего голоса, сперва без выражения, а потом с выражением:
— Жили-были муж с женой. А у них было только скотинки: петух да курочка. Жена говорит:
«Давай делиться».
«Зачем делиться-то? — дивится муж. — Вместе-то лучше продержимся, крепче».
«Раз я сказала: «Давай!» — значит, давай делиться. Мне — курочка. А тебе — петух».
«Не продешевишь ли, жена?»