Его встречали семеро мужчин. Не сказать, чтобы злобных или жестоких – просто семеро неопрятных, толстеющих или лысеющих мужиков. Кому-то перевалило за сорок, кому-то еще не исполнилось и тридцати. Мятые, слегка осунувшиеся, давно небритые. Некоторые нехорошо лыбились, другие просто хмурились. Широкая улыбка была сейчас только у одного – у седьмого, того, который просил называть его Мга-Нга-Ченом.
– И что значит это имя? – Насторожился Хилл.
Парни заржали.
– Имя как имя. Чего тебе мое имя не нравится? Но если ты меня будешь звать, как эти дегенераты Ченом, я на тебя сильно обижусь. Хочешь увидеть, как я обижаюсь?
– Посмотрим, Мганга.
– Ну, хоть так. Эти идиоты меня в китайцы записали. А какой я китаец, с таким пузом то? Выбрал уже койку?
– Да, вот эта ничего.
– Руки убери. Сверху меня никто спать не будет. – Резкий голос оборвал уже становящееся добродушным подсмеивание команды.
Из-за левого плеча Мга-Нга-Чена появился низеньки сухой мужичек лет сорока пяти. Лысая, или скорее выбритая его башка ловила зайчики от ламп освещения, а сухие жилистые мышцы выдавали суровый во всех смыслах нрав.
– Лезь в конуру, пудель. – Суровый собеседник пнул ногой одну из дверок нижнего яруса. – Это лучшее место для такого как ты. Ну, мне второй раз повторять?
– А это кем-то занято? – Указал Хилл на дверцу камеры на стеллаже по другую сторону коридора.
– Там Пика снизу. Пика ты будешь против? – Мга-Нга-Чен немного растеряно посоветовался с товарищем.
– Нет, пусть лезет. – Пика тоже не хотел лезть на конфликт. Но…
– Лезь в конуру пудель! – Раздалось от кучки местных.
Еще один голос вторил:
– Арат, ты стерпишь хамство? Арат, гони его в конуру!
Экипаж Армгала обступал Хилла по кругу, только Мга-Нга-Чен оставался в стороне:
– Мужики, да чего вы! Ну, нормальный же парень. Даже чем-то прикольный. Ну не надо. Но что вы…
– Ага, мы уже поняли, что тебе, Чен, такие парни нравятся. А чего это ты к нему так радостно знакомиться побежал.
– Ага, Чен нашел себе подружку.
– Ну че, пудель, зря ты хамил Арату.
Мужики очень медленно подступали к Хиллу, не оставляя путей к отступлению. А бывший полицейский не то, чтобы растерялся, он просто не понимал, что происходит.
– Я приношу свои извинения. – Слегка опешив, но твердо произнес Александр. Он, как представитель власти периодически участвовал в уличных потасовках, вернее, заканчивал их. И прекрасно знал, что лучшая стратегия поведения в них – это подчеркнуто вежливое отрицание, и непременное отстаивание своей позиции. Сейчас он – пассажир, ему нет необходимости заводить знакомства с обслуживающим персоналом, его единственная задача на данный момент – занять свое место, разобрать вещи и ждать объявления ужина. Ему советовали не покидать своей капсулы-ложемента, но это допустим, перебор. Надо будет разыскать тренажерный зал, надо будет переговорить с Билем, надо будет сделать ряд заказов. Все же слишком много вещей осталось на Лее, без которых комфортная жизнь просто невозможна. Да, пусть сразу доставят груз на Марата, там он и заберет вещи: одежду, крема, комплексы витаминов, походные варианты самых необходимых тренажеров.
Хилл вручил свои чемодан одному из мужиков, и заявил:
– Помогите мне, пожалуйста, поднять вещи в капсулу. Да, вот в эту. Боюсь одному мне это будет сложно сделать.
– Брось этот хлам, Пика. – Резко усмехнулся назвавшийся Аратом. – Как думаете, пуделю не помешает новая стрижка? И большой белый бантик! Чен, принеси ка белую ленту, мы сейчас будем приветственный подарок делать.
– Откуда у меня белая лента? – Возмутился Мга-Нга-Чен.
– Да, слышал я, что у твоей братии разные побрякушки, ленточки и оборочки в чести.
– Я тоже хочу ленту! Только не белую, а красную! – Высокий, ломающийся голос заставил всех замереть.
Всем понадобилось не менее десяти секунд, чтобы переварить услышанное, и в воцарившейся тишине можно было расслышать шлепающие неуверенные шаги. Подросток, лет двенадцати, плелся по холлу, оступаясь на ровном месте, порой заплетаясь в собственных ногах, виляя, огибая невидимые препятствия, замирая не мгновения, и продолжая идти, словно плыть.
Белобрысый, щуплый, серокожий, с мешками под глазами, тонкими запястьями и длинными пальцами, обгрызенными ногтями и мягкими плюшевыми тапками. Его грубо обрезанные штаны оканчивались под коленами, а растянутая футболка висела безразмерным балахоном, подчеркивая узость плеч.
– Плакса, ты чего сюда пришел? – Пика не скрывал брезгливости в голосе.
– Репа сказал, что у нас новенький, – мальчишка расцвел в улыбке. Кривые редкие зубы не придавали красоты образу. – Он сказал мне, что он мне понравится. Покажите мне его.