Шенк хотел проводить Эстреллу до входной двери, но и тут получил отказ; она спустилась по лестнице одна, ни звуком не потревожив покой фрау Луппен. Все это нескладное свидание оставило у картографа тягостный осадок.
И все же оставался Пфитц, единственная ниточка, связывавшая их вместе. Единственное, что ей от него нужно. Выжатый как тряпка Шенк обреченно сел за стол и уставился на чистый лист бумаги.
Глава 12
ГРАФ. Да проснись же ты!
ПФИТЦ (сонно). Что? Где это мы?
ГРАФ. Не знаю. В каком-то незнакомом месте.
ПФИТЦ. В жизни не видел таких высоких потолков. И колонны какие-то, статуи. Свету вот только маловато.
ГРАФ. Как ты думаешь, мы это спим?
ПФИТЦ. Практически наверняка.
ГРАФ. Давай-ка оглядимся.
Они в огромном мраморном зале. Перед ними широкая плавно уходящая вверх спиральная лестница. Они поднимаются по лестнице.
ГРАФ. Смотри, сколько здесь застекленных стендов. Знаешь, Пфитц, мне кажется, что мы уже добрались до Ррайннштадта. Ну как же можно не узнать знаменитый Музей.
ПФИТЦ. Как жаль, герр граф, что это всего лишь сон.
ГРАФ. Но скажи, кому из нас все это снится?
ПФИТЦ. Конечно же мне, герр граф. Я на этот счет никогда не ошибаюсь. Во сне у меня непременно немеет либо левая рука, либо правая, скорее всего — в зависимости от того, на каком боку я сплю.
ГРАФ. И все же я совершенно уверен, что я действительно нахожусь здесь. Не могу же я существовать исключительно в твоем воображении.
ПФИТЦ. А вдруг мы оба с вами находимся в чьем-то чужом сне? Кто может знать? Но раз уж мы с вами считаем, что и вправду здесь находимся, нужно максимально это использовать.
ГРАФ. Попробуем сунуться в эту дверь.
ПФИТЦ. Сейчас. Ручка что-то заедает. Да нет, тут заперто.
ГРАФ. Там табличка есть. Ты можешь ее разобрать?
ПФИТЦ (медленно читает). Салон непоправимых ошибок. Ладно, уж без этого мы как-нибудь обойдемся.
ГРАФ. Пошли тогда дальше. Я хочу посмотреть экспонаты.
Они бредут среди застекленных стендов, пустых и заполненных. Далее им встречается еще одна дверь. На двери табличка: «К Библиотеке».
ГРАФ. А вот это как раз то, что нам надо. И не заперта. Пошли, Пфитц.
ПФИТЦ. Уж очень здесь темно, в этом коридоре. И чего это он вниз уходит? Не нравится мне это, герр граф, совершенно не нравится.
ГРАФ. Не трепыхайся. Держись поближе ко мне, и все будет в порядке.
Они идут бок о бок по длинному коридору, скупо освещенному свечами, закрепленными кое-где на стенах.
ПФИТЦ. Знаете, герр граф, я все-таки надеюсь, что это ваш сон. Было бы крайне удручающе, если бы я мог приснить такое жуткое место.
ГРАФ. Кончай мандражировать, Пфитц. Мы почти уже дошли — видишь, там еще одна дверь.
Открыв дверь, они оказываются в Библиотеке. Перед ними бессчетные, бесконечные залитые ослепительным светом ряды стеллажей, плотно забитых книгами. Стеллажи уходят вверх на необозримую высоту; система веревок и лесенок позволяет карабкаться по ним, как по горным склонам.
ПФИТЦ. Куда вы, герр граф?
ГРАФ. Я хочу завершить свои розыски. Только теперь я осознал действительную причину нашего сюда прихода, да и всего нашего путешествия. Я хочу найти Спонтини.
Граф идет к стеллажам и быстро теряется в их бесконечности.
— Вот теперь-то мы выясним, чей это сон.
Что вы хотите сказать?
— Если мы последуем за графом, значит, его, а если останемся с Пфитцем, значит, он все это приснил.
А если это ваш собственный сон?
— Нет уж, увольте, такой сон мне и во сне присниться не может.
Как только граф сворачивает за угол, кто-то накидывается на него сзади и приставляет к его горлу нож.
ГРАФ. Я вас умоляю! Вы не можете меня убить! Нельзя умереть в своем собственном сне!
НАПАДАЮЩИЙ. Можно, если он последний!
ГРАФ. Вы Спонтини?
Граф освобожден. Он поворачивается и видит нападающего.
НАПАДАЮЩИЙ. Я не Спонтини. И я тоже ищу его.
ГРАФ. Объяснитесь, пожалуйста.
НАПАДАЮЩИЙ. Когда-то нас было десятеро. Затем пятеро, затем двое. А теперь остался один я. Мы искали Спонтини. Мы писали его истории, его фантазии; мы придумывали мифические города и населяли их персонажами, которых могло породить его воображение. Мы упорно его искали. То, чем он был — чем бы он ни был, — являлось общем знаменателем всей нашей работы. Изо всей этой пестроты и сумятицы должен был возникнуть он, Спонтини.
ГРАФ. И все же вы так его и не нашли.