Слова Эстреллы причинили Шенку боль, куда большую, чем ее нож, однако он хотел, должен был услышать все.
— Как я уже говорила, Вайсблатт прямо обезумел. Он уже настолько отождествлял себя со Спонтини, что начал воспринимать меня как свою неверную жену, а Леопольда — как соблазнившего меня слугу.
— И тогда он его убил?
Эстрелла глядела вниз, на белую пену едва различимых во мраке бурунов.
— Они дрались на дуэли. На пистолетах. Леопольд почти не умел стрелять.
— Да, в книге все так и есть.
— Что ты имеешь в виду?
— Леопольда и дуэль. Спонтини упоминает их в своих «Афоризмах».
— Да нет там ничего подобного! Вайсблатт путал себя со Спонтини, но все же не до такой степени.
Известие о том, что существует другой, принципиально измененный вариант «Афоризмов», стало для Эстреллы полной неожиданностью; ситуация начала проясняться.
— Вайсблатт пытается переписать жизнь Спонтини, а заодно и свою собственную, — сказал Шенк. — Можно быть уверенным, что это он напал тогда на меня, и не зачем-нибудь, а чтобы отнять эту книгу. И вот еще карта, это он стер с нее имя Спонтини, чтобы скрыть убийство. Да, теперь все становится на свои места. Но почему ты думаешь, что он сюда придет?
— Здесь был убит Леопольд.
Шенк осторожно тронул Эстреллу за плечо, но она не повернулась, продолжая смотреть на проносящуюся под мостом воду.
— Вайсблатт знает, что найдет меня здесь. Узнав, что он опять на свободе, я дала себе клятву, что не успокоюсь, пока не встречу его лицом к лицу, чтобы раз и навсегда завершить эту ужасную историю. Но я ни на секунду не забывала, насколько этот человек опасен. Сперва он напал на твоего коллегу.
— Потому, наверное, что тот был единственным свидетелем его махинаций с картами.
— А когда ты начал приносить мне все эти истории про Пфитца, я сразу решила, что и здесь без него дело не обошлось.
— Так это поэтому ты тогда не пришла?
— Прости меня, но я очень, очень боялась. И в то же время не могла поверить, что ты — мой враг. А в том случае, если ты ни в чем не виноват, я должна была оберегать тебя от опасности. Ведь я даже следила за твоим окном, на случай, если Вайсблатт что-нибудь задумает.
Эстрелла посмотрела Шенку в глаза, и у него мгновенно исчезли все сомнения в ее искренности, все страхи и опасения. Он обнял ее, обнял, не видя ничего вокруг, преисполненный вновь вспыхнувшими надеждами. Но буквально через секунду эту идиллию грубо прервал звук приближавшихся шагов.
— Он здесь!
Эстрелла оттолкнула Шенка, выхватила из-за пазухи нож, спрятала его за спину и застыла в напряженном ожидании. Вайсблатт шел прямо к ним, черная, зловещая фигура, театрально подсвеченная сзади показавшейся в просвете облаков луной.
— Ну а сегодня какой еще ложью пытается она себя обелить?
— Нет, Вайсблатт, — качнул головой Шенк, — нет, это вы лжец. А впрочем, вы же и сами не понимаете, кто вы такой и что вы такое.
— Меня звать Спонтини, а ты — жалкий проходимец, пытавшийся украсть мою жену!
Вайсблатт бросился на Шенка, однако картограф был к этому готов, а потому сумел оказать гораздо более достойное сопротивление, чем тогда, в переулке. Эстрелла занесла было нож, однако не решилась вмешаться в нешуточную схватку разъяренных мужчин из опасения поранить не того из них, кого надо.
— Вы не Спонтини! — Даже сейчас Шенк пытался взывать к разуму противника. — Никакого Спонтини не было и нет, все это выдумка, чистейшей воды выдумка.
Он прижал Вайсблатта к парапету моста, отпустил его, сделал шаг назад и продолжил свою аргументацию:
— Я теперь все знаю. Я знаю, что вы пытались изменить жизнь Спонтини, переписывали для этого книгу, подправляли карты. Но все это глупо, бесполезно, факты уже закреплены на бумаге, и ничего с ними не поделаешь.
— Ошибаешься. Я уже добился успеха — почти, дело за малым. На моем пути стоит один-единственный человек — тот, кто видел, как Спонтини убивал свою жену. Граф Зелнек. Я убью и тебя, и его. И тогда я, Спонтини, буду чист и свободен.
— А как вы намерены убить графа?
— Здесь он прав, — вмешалась Эстрелла. — Спонтини действительно убил графа. Я знаю потому, что работала над его биографией.
— Так, значит, он предпринял эту поездку для того, чтобы быть убитым?
— Да, — кивнула Эстрелла. — Но перед смертью он успеет уличить своего убийцу.
Однако Шенк все еще пребывал в недоумении.
— А как же Пфитц? — спросил он, обращаясь к Вайсблатту. — Пфитц, чье имя вы написали на карте вместо стертого имени Спонтини?