ГРАФ. Не оставляй меня, Пфитц.
ПФИТЦ. Я вернулся, хозяин, все в порядке.
ПОСТОЯЛЬЦЫ. С кем он разговаривает? Здесь нет никакого Пфитца. У несчастного графа начинаются галлюцинации. Где священник?
ПФИТЦ. Следуйте за мной, хозяин. Нам предстоит новое путешествие.
ГРАФ. Иду, Пфитц.
ПОСТОЯЛЬЦЫ. Видите, он говорит с пустым местом. Из него истекают последние капли жизни.
ХОР ПИСАТЕЛЕЙ.
ГРАФ. Я слышу многоголосое пение. И вижу фантастический пейзаж — неприступные вершины и бездонные провалы. Где это мы, Пфитц? В раю?
ПФИТЦ. Пока еще нет.
КАРТОГРАФ. Наш последний путь уже обозначен. Влеки нас ввысь, о вечное кружение светил.
ГРАФ. Странно это, Пфитц, вот вроде бы я умер, а чувствую себя точно так же, как живой.
ПФИТЦ. А вы уверены, герр граф, что еще помните, как чувствовали себя живым?
Мы начинаем восхождение. Воздух истончается, небо темнеет. Влажная прохлада ласкает нам кожу.
ГРАФ. Мир остался далеко внизу. Я вижу, как Земля — крошечный зеленый шарик, подобный влажному изумруду — исчезает из глаз. А теперь и планетные орбиты, они тоже съеживаются и улетают вниз. Звезды и даже скопления звезд превращаются в едва различимые точки. Какая огромность! Я словно вишу на тончайшем волоске над бескрайней, бездонной пропастью, вокруг меня нет ничего, кроме бессмысленной тишины. Мне холодно, Пфитц, холодно и страшно.
ПФИТЦ. Прежде, герр граф, вы не боялись ничего, так стоит ли бояться теперь, когда ничего тут нет?
Мы все поднимаемся и поднимаемся.
ГРАФ. Наконец-то! В темноте проглядывают некие формы.
ПФИТЦ. Мы достигли края Вселенной!
Далее мы продвигаемся прямо сквозь величественный механизм, состоящий из шестерен, балансиров и рычагов, слишком огромный, чтобы окинуть его взором, слишком сложный, чтобы объять его разумом. Все это хозяйство двигается очень медленно и со скрипом. Впечатление такое, будто мы попали внутрь непомерно большого будильника. Когда мы наконец проходим его насквозь, нашим глазам открывается новое чудо.
ГРАФ. Что за круги окружают нас теперь?
ПФИТЦ. Стеллажи огромной Библиотеки. Надо думать, это и есть положенный нам Рай.
ГРАФ. Я вижу истории своих пращуров, ставшие доступными для восприятия, для прочтения. Огромные фолианты перекладываются с места на место, мысли перемещаются и корректируются. Эта Библиотека есть конечная цель всех наших странствий. Давайте останемся здесь навсегда, будем читать и копировать биографии моих благородных предков, писать и редактировать историю нашего великолепного путешествия.
Мы идем вдоль огромных стеллажей, на которых получила свое выражение каждая мыслимая мысль, каждое движение души. Думать или чувствовать — здесь это дело твоего выбора.
Библиотека имеет коническую форму; где-то там, на непостижимо огромной высоте, ее галереи сходятся к ослепительно сияющей точке. Мы поднимаемся, круг за кругом. Неожиданно из-за стеллажей появляется зловещая фигура.
КАРТОГРАФ. Вайсблатт?
ГРАФ. Боже мой, это Спонтини! Неужели он решил убить меня вторично?
Пфитц становится между графом и приближающимся Спонтини.
ПФИТЦ. Черт с ним, что никто из нас не существует, все равно я не дам тебе меня убить!
Спонтини презрительно отшвыривает Пфитца к ограждающим галерею перилам, затем поднимает его с явным намерением сбросить вниз.
ГРАФ. Пощади его!
Гремит выстрел. Спонтини роняет Пфитца на пол, а следом падает и сам; на его груди расползается кровавое пятно.
ПФИТЦ. Такому удачному спасению мог бы позавидовать и мой папаша.
Появляется еще один человек, в его руке пистолет.
ЛЕОПОЛЬД. Я был один из тех, кто создавал тебя, Спонтини, и теперь я завершу твою историю.
СПОНТИНИ. Переписать меня? Ты не получишь такого удовольствия.
Спонтини встает, зажимая рану рукой, и бросается через перила. Его тело рассекает пустоту не бесшумно, как можно бы того ожидать, но с оглушительным грохотом.
Льющийся сверху свет становится еще ярче. Мы поднимаем головы и видим сияющую фигуру, имя которой Эстрелла.
ХОР ЧИТАТЕЛЕЙ.