Мне перегар дороже водки,
Он будто киль волшебной лодки,
Когда бы штиль, и лишь теченье
Едва заметное в болоте,
О направлении заботлив
Моих дневных перемещений.
Плыву, послушен, вереница
Пробитых ртов вороньим каром,
Где выживает перегаром
Служитель верный Диониса.
Поры вечерней терпеливо
Среди врагов тверёзых ждёт,
Свежи их пасти, мыты гривы,
Избавлен говор нечистот,
Помад и штор аристократы,
Незанавешенных ничуть,
Всю беззастенчивую жуть
Слепой приветливости рады
Расцеловать и обнажить.
Те обнажат, а те целуют,
И сердце бодрое стучит,
И над иными торжествуют,
Кто недоверчив и помят,
Им даже жалок,
гомонят,
Переплетаются паршиво,
Смеются, лезут, тянут жилы,
Но ничего, пробился, выгреб
В желанный вечер бережливо
Доносит драгоценный выхлоп.
18.11.17
«Тонко настроен на белую цель фехтовальщик…»
Тонко настроен на белую цель фехтовальщик,
Тянется шнур, он верёвка, а может, канат,
Их наблюдает огромный испуганный мальчик,
Катится кубик, и тройками грани горят.
Мальчика сложат, а тройки из мальчика вычтут,
Пеной задуют и радостью окна квартир,
Надо всего лишь не быть торопливым, а выждать,
Белую цель поразят, оживёт командир.
Кубик докатится, вырубят свет на районе,
Мощный таксист припаркует тебя наугад,
Всё отворится, ларца одного только кроме,
Над замыканием голые птицы парят.
25.11.17
«Горит, что лампочка одна…»
Горит, что лампочка одна,
То нам достаточно, над ложем,
Где обстоятельств полотна
Основой бледности предложим
Румянцу трупа и чахотке
Его лобзающей молодки.
Не промышляю больше лежбищ,
Ворчу паяльнику светил:
О чём меня такого терпишь,
Зачем на бог не разбудил?
25.11.17
«Как живут они в этих селеньях…»
Как живут они в этих селеньях
На каких говорят языках
Сколько взгляда вмещается в зреньях
Сколько времени в красных песках
Чем готовятся к смерти и родам
От кого отпущения ждут
Что их делает целым народом
Почему не страдают ничуть
Нам бы тоже такие уклады
Что случилось, что мы не они?
Почему в наших душах прохлада
Коротки и бессмысленны дни?
Кто повел нас по разным дорогам
Выдал разные будни и кров?
Для чего мы содержимся в строгом
А не лучшем каком из миров?
Но тут я неожиданно достиг просветления
И бельё стало не постельное
Бельё стало — ильё
Кто такой, спросите вы, Илья
Это-то вам знать на… зачем?
Спокойно вам так и, как бы сквозь зубы, отвечу
А сам про себя подумаю: да вам-то и знать нечем
Но увидев вашу горькую унизительную мину
Добавлю: допустим, он мой племянник, и сгину.
Что такое? не поняв, куда я вообще делся, подумаете вы
И что за бельё, о котором и речи не было в первом сюжете
Ну всё же так просто — дам я вам знак из своей синевы
Бельё это вы, а в удобных селеньях живут голубые черти.
Понимаете ли, поясню, если кто-нибудь мертв
То в принятой системе координат
Он как бы не жив. То есть жив, но наоборот.
И это бы можно было тоже принять
Но именно это наоборот смущает как элемент
Противопоставления
Как бы «да» это ровно не то, что — «нет».
И здесь, я полагаю, кроется некий подвох.
Поэтому предпочёл синеву, а не те селения
Попытка, так скажем, вырваться из определённости. Смог?
Похоже, что нет. Если что и обломится
То иногда баланда из взглядов, а порой подают пинок
Зада хоть нигде не имею, но понятно, что: друг, вали.
Тяжёлая нога у Ильи
Окутываешь конечность снизу как та портянка
Греться ему вроде незачем, однако к белью благосклонен
Еще тут есть как бы трон, но это кресло-качалка
Она символизирует время. Орнамент скромен
Функциональность достаточно тривиальна
Качается туда-сюда, если в неё залез
Илья там давно насиделся, у него есть пальма
Точнее сказать, их много, возможно, лес.
Там он одновременно спит и бодрствует как бы наперегонки
В каком из упомянутых состояний раздаёт пинки
Точно сказать не могу
По векам и эпохам шатаюсь в кресле
Распределяю плевки по синему потолку
Присматриваюсь к пальмам, надоест если.