Посидел, посмотрел в окно. Лег под одеяло.
Уснуть сразу мне не удалось. Как пишут в плохих книжках, "его одолели разные мысли". До сего момента мне казалось, что ничего в этой жизни задеть и разбередить меня уже не может. Любови мои отболели, мир познан, нет никаких секретов и тайных смыслов. Все вокруг предельно логично, целесообразно и поддается статистическому анализу.
Но письма Плойкина разбудили во мне что-то… Я не знаю, что они во мне разбудили, не люблю самокопаний. Знаю только, что никакого отвращения от поездки в Разумное я уже не испытывал. Мне захотелось посмотреть на этих людей своими глазами.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Обломок империи
Белгородский вокзал встретил меня гостеприимно, но дождливо. Так плачет верная девушка, долгие годы прождавшая своего жениха, но, вместо статного юноши, увидевшая на пороге седобородого старца.
Проводница с радостной ненавистью, усилившейся за время поездки тем, что я не покупал кофе-чай, ответила на мое "спасибо": "Приходите еще". Обязательно. И вы к нам.
Прошел сквозь нестройные ряды вокзальных таксистов. Я знал, что город невелик, тут все рядом, а с моим нынешним финансовым положением поездка на такси точно не обрушила бы бюджет. Тем более такая поездка идеально вписывалась в "накладные расходы". Сам Владислав Всевоволодович не смог бы подкопаться. Думаю, я мог бы даже взять две машины. Положить в одну из них сумку, в другую – куртку, и самому идти пешком. А они бы медленно ехали рядом. Так в молодости, по его рассказам, делал мой тесть, когда зарабатывал хорошие деньги на разгрузке вагонов, а фантазии куда потратить не хватало.
Но я не люблю такси, особенно вокзальные. Вернее, я не люблю общаться с таксистами. Люди эти, учитывая специфику их работы, легко ранимы, и имеют постоянную потребность изливать содержимое своих душевных ран на любого не способного скрыться слушателя. Коим невольно является пассажир. А мне это не нравится. Я – "интроверт на грани обморока", как диагностировала меня одна приятельница-психологиня. Правда, перед установкой того диагноза я не дал нашему флирту развиться во что-то большее, потому она могла считать себя слегка обиженной и мелко отомстить. Но, думаю, определение ее близко к истине. Поэтому и не люблю я общаться с незнакомыми разговорчивыми людьми.
А в Белгороде и пешком повсюду недалеко, особенно в центре. Ну-ка, что там нам интернет кажет? А интернет кажет гостиницу с крайне неожиданным названием. Знаете, каким? "Гранд-отель". Пешком метров пятьсот. Далеко, конечно, но я дойду. Я спортивный.
Шагая по вокзальной площади, издалека заслышал баян. Мелодия из-за большого расстояния не различалась, но это явно была какая-то веселая плясовая. По мере приближения выяснилось, что баянист играл "Мы эхо, мы долгое эхо друг друга", правда, в четыре раза быстрее и без пауз. Видимо, домой торопился.
Так вот ты оказывается какой, Белгород-град.
***
«Гранд-отель» оказался обломком советской империи, подвергнутым не очень капитальному, но весьма условно-косметическому ремонту. Мебель с претензией, но изготовлена из ДСП. Она пыталась придать интерьерам аристократические черты, но получалось плохо. Старинная-то мебель даже пахнет по-другому. Омарами. "Вдовой Клико". Фраками. Голыми женскими спинами. А мебель из ДСП пахнет формальдегидом.
На просторах нашей страны много таких отелей. Тех, которые были построены при СССР. В них даже сквозь ремонт проступает какой-то вахтерский дух, какая-то неистребимая намоленность всеми этими "свободных номеров нету" и "вход гостям после 23:00 запрещен".
Номера имелись. Любые. И приходить, уверен, можно было в любое время и с кем угодно. Я пробовать, в общем-то, не собирался, но сама возможность грела.
Забронировал полулюкс, посчитав его разумным компромиссом между бережливостью по отношению к деньгам работодателя и персональным комфортом. Я себя тоже не на помойке нашел. Хотя, если бы я сюда приехал по собственной надобности, в гостиницу не пошел бы никогда. Меня расстраивает необходимость отдавать деньги, не получая ничего взамен. Имеется ввиду – ничего материального. Подумаешь, поспать ночь. Поспать можно и на вокзале. Я говорил, что я жадный? Если не говорил, то вот, говорю: я жадный. В разумных пределах.