- Анджела, не пора ли нам поджарить ужика на сковородке? — спросил Ашерон, поднимаясь из своего излюбленного кресла, аккуратно уложив голову маленькой колдуньи на старую обивку.
Владыка галантно протянул «руку» обладательнице волнистых, отливающих солнечными лучиками золотого цвета, волос и зловеще улыбнулся ей.
- Ашерон, я уже немного стара для путешествий через мир теней, — ответила Анджела на предложение, но от «руки» владыки не отказалась, улыбнувшись ему в ответ.
- Анджела, вы не перестаёте вызывать в моих глазах восхищение, так позвольте же наполнить ваш кубок кровью врага!
- Кровью союзника, мой лорд! — поправила ведьма владыку.
Победоносный смех двоих заполнил тайный зал советов ровно до того момента, как Ашерон и его прелестная спутница не шагнули в густую тьму.
Конечно же, Анджела с её знаниями и опытом во многом превосходила владыку. Она существовала ещё от начала времён и видела участь Ашерона и Клодин в кристалле. Владыка пах кровью, дымом и звенящей сталью. А Клодин ароматом спеющих яблок. Пока Ашерон вёл битвы плечом к плечу с Валтором, который, безусловно, сыграл ключевую роль в этой истории, Клодин безмятежно спала, уткнувшись в пуховые подушки. И единственный, кому в этой истории не было места, так это Шики.
Покуда нет смысла ждать у пустыни дождливых дней, Клодин, обратившись к Шики, настояла на том, чтобы они продолжили своё путешествие, ведь она попросила Эльву известить всех об её прибытии, а они вот уже какой день задерживаются.
Оказалось, что после такой суровой схватки трудно сделать даже самое незначительное движение. У Клодин болела каждая мышца, а кисть правой руки сильно распухла и была очень горячей, видимо, из-за нехватки практики в фехтовании.
Когда Клодин, наконец, с немалыми усилиями взобралась в верблюжье седло, с измученным видом невзначай сказала:
- Я, конечно, не стала бы так торопить события, да время поджимает. К тому же, я уверена в том, что оставшийся путь я выдержу, и сил мне вполне хватит.
- Знаешь, я бы, пожалуй, не возражал, если бы ты только перестала считать себя настолько сильной, — ответил Шики.
Клодин недовольно цокнула языком и закатила глаза. Проигнорировав замечание Шики, она мягко пнула верблюда в бока.
- Дальше сплошная равнина. Будет небезопасно останавливаться на привал, так что следующая остановка — Азалеас.
- А, то есть предыдущий привал был, по-твоему, безопасным? — уточнил Шики.
- Что такое? Солнце припекло твою алую голову, и ты уже привал от засады отличить не можешь? — Клодин яро протестовала против нахальства Шики, который лишь ностальгически усмехнулся её словам. Ведь, что бы ни случилось, одно всегда останется неизменным — перчинка и противоречие в отношениях этих двоих.
Пока Шики и Клодин приходили к общему соглашению, кое-кому ещё предстояла «дипломатическая» встреча.
Солнце, слишком яркое для раннего утра, заполнило шатёр Сейяре тициановым светом, словно сам бог Солнца Ра запустил огненный шар в шатёр вождя.
Несмотря на яркий свет и палящую в шатре жару, Ашерону было достаточно даже самой незначительной тени, чтобы материализоваться из неё в сопровождении смуглой женщины со стройной фигурой и безупречной осанкой.
При появлении незваных гостей ни один мускул не дрогнул на лице вождя племени. Глубоко затянувшись наргиле, ламия оценивающе посмотрела в глаза напротив, которые были прозрачнее осенней воды.
- Владыка, какой неожиданный визит, — язвительно произнесла Сейяре, выдыхая клубок пряного дыма и продолжая хищно смотреть на Ашерона и женщину, стоящую чуть позади него с заплетёнными тугими косами, что спускались до самого пояса. — Да прибудет с вами солнечный мир.
«Какое отвратительное приветствие», — подумал Ашерон, смерив вождя племени Хахаманиш коротким презрительным взглядом.
На долю мгновения Сейяре показалось, что она видит в глазах владыки тот самый алтарь, который вечно омыт кровью и вином.
«Не к добру это», — тут же поняла ламия, откладывая трубку наргиле и приподнимая своё туловище, заставляя тем самым засеять в новом свете драгоценные камни, выложенные на золотом нагруднике среди рельефных узоров.
«Не вознамерился ли ты сегодня пролить на жертвенный алтарь именно мою кровь?» — задалась Сейяре вопросом, вздымая грудь и поджимая под себя змеиный хвост, покрытый бледно-жёлтой чешуёй.
Ламия подползла ближе к Ашерону и намеренно вытянула своё тело, чтобы смотреть на владыку свысока. Раскинув руки в дружелюбном приветствии, она вдруг возвестила громким голосом:
- В этот тяжёлый момент мне особенно приятно приветствовать у себя наших верных союзников — тёмных всадников!
Голос Сейяре звучал, на удивление, мелодично, несмотря на повышенный тон. Правда, Ашерон был неподкупен. Владыка не отличался особым терпением, поэтому игра в «верных союзников» и «преданных друзей» ему быстро наскучила. Изменившись в лице, Ашерон, полный гнева, обратился к Сейяре:
- Безродная девка, перед тобой предстал падший бог, а ты смеешь возвышаться над ним?!
- Нет, ну что вы? Я безгранично предана вам, мой господин, — произнесла холодно ламия, не скрывая своего цинизма.
«Пустыня Шарм-эль-Шейх, да и весь Азалеас всё равно без пяти минут принадлежат мне», — подумала Сейяре, решив продолжить подыгрывать Ашерону до тех пор, пока Яромир самолично не явится к ней с головой принцессы на золотом подносе.
Сейяре не знала одного: Яромир и его подчинённые убиты, а сама принцесса жива и почти что невредима.
Владыка шагнул вперёд, жестом призывая ламию подняться, и взгляды их снова встретились.
«Слабак», — подумала Сейяре, в глазах которой загорелся азарт. Она считала, что сможет без лишних усилий обвести Ашерона вокруг пальца, поэтому и держалась, на удивление, статно, вызывая, в отличие от многих, хоть какое-то уважение.
Анджела, до сих пор стоявшая в стороне и не принимающая участие в обмене «вежливостями» между двумя «дипломатическими» лицами, подошла ближе к Сейяре, пока не оказалась почти вплотную к ней. Расстояние между ними было не слишком подобающим официальному приёму. На что ламия ответила дерзким взглядом и провела своим змеиным языком по тонким губам, как бы пригрозив женщине с вздёрнутым кверху носом, который совершенно явственно указывал на её независимый характер.
«Странноватые манеры для такой знатной особы. Не из робкого ты десятка, Анджела. Что же заставило тебя перейти на сторону того, кто был забыт во тьме веков? В крови моей яд, а ты по-прежнему жаждешь вкусить запретный плод?» — продолжила Сейяре задаваться вопросами.
- Анджела, неужто ты из наблюдательницы вдруг стала активным игроком? А как же нейтралитет? Или личные мотивы заставили тебя принять одну из сторон? Может, пора и владыке узнать об этих мотивах? — принялась подстрекать Сейяре, решив сменить свою стратегию и перенаправить тем самым гнев Ашерона на его верноподданную.
Большие зелёные глаза Анджелы, что смотрели в самую душу, сверкнули, и Сейяре чуть ощутимо вздрогнула от неприятного чувства того, как металл прожигает кожу.
«Искривлённый кинжал в сердце моё врастает, похоже, алтарь омыт будет златом», — это была предсмертная мысль Сейяре.
Женщина с особой лёгкостью вонзила кинжал в её грудь. Даже золотой нагрудник вождя не стал помехой для смертельного оружия, способный прорезать что угодно, даже вещь, защищённую магией. Смерть была быстрой и не такой уж мучительной, какой хотелось бы владыке.
Когда Анджела вынула кинжал, его лезвие было покрыто жидким золотом с чёрными прожилками. Придержав бездыханное тело ламии, Анджела свободной рукой взяла кубок и наполнила его кровью вождя, а затем дала телу с грохотом упасть на роскошный ковёр.
- Время для пиршества, владыка, — произнесла Анджела, протягивая кубок Ашерону.
Действия Анджелы показались владыке оправданными. Она имела полное право иметь от него какие-либо секреты, и, конечно же, у неё были свои личные мотивы, которые она преследовала. Вариант измены так же оставался открытым, но владыка не намеревался его рассматривать, по крайней мере, не в ближайшее время, так как Анджела ещё могла быть ему полезна.
Приняв кубок из рук женщины, он охотно испил из него и решил вознаградить Анджелу за преданность, ибо если воин не может служить с искренней преданностью, то ему и вовсе не стоит служить. А если воин до последнего предан, он заслуживает награды за свою верность.
- Голос мой — венец голосов, венец всех падших богов. Венцом победы я короную тебя, и вобрав тепло ладоней твоих в свои, я омываю их. Отныне над изголовьем пусть ворон напрасно кружит — моё слово от смерти тебя защитит.
- Да будет так, владыка, — поблагодарила Анджела и пала ниц, как и было положено вести себя перед лицом властителя тьмы.