- Отец сегодня умер.
Кто первый отбой нажал? Может я, а может он, на том конце, не до разговоров и не до ответов ему на мои вопросы. Да и мне не до них, Льва Антоновича с детства знал, хороший был мужик, и не старый.
К себе вернулся, но тошно, конечно же. Получалось, колёса крутятся, а мир не в порядке. И единственно, где нам удалось что-то увидеть, это в дифракционном приборе. По-Серёгиному, в простеньком.
Полез на антресоли за школьной физикой, разбираться. Сдавал же я выпускной в школе, справлюсь как-нибудь. С формулами особо возиться не стал, Пи в них нашёл, действительно имеется, а уж как оно влияет не важно, главное, влияет. Дифракция со скоростью света связана, электричество тоже, всё друг с другом. Сходится - часы японские не просто так отключились. И телик. Каких ещё гадостей от электроники ждать, что у нас электронное, жизненно важное? Черт! Лев Антонович! У него же кардиостимулятор стоял. Вот и всё, абзац.
Не успели Чернобыль с Фукусимой подружиться и потомство дать, как здесь, рядом, Лев Антонович...
Побежал к соседке, Серёге звонить, остановился на площадке перед дверью. О чём говорить? Что я ему, отца верну новым знанием? Полегчает?
В шкафу, над холодильником, нашёлся Армянский. Настоящий, мне ереванцы привезли, не наш местный франчайзинг. Выпил, не для удовольствия, даже не чтобы успокоиться, только помянуть. И Льва Антоновича, и нас всех заранее, на всякий случай. Потом добавил, так и просидел на кухне, пока плескалось в пятизвёздочной бутылке.
Может благодаря хорошему коньяку, ночь отличалась от предыдущих. Нет, заснуть толком я и в этот раз не смог, но хоть обиды старые не душили. Философское настроение, давно прочитанные книги... всё тот же вопрос - зачем мы существуем? Или теперь уже - зачем существовали? Жили себе обезьяны, павианы разные, бродили по Африке, жрали всякую гадость. У них ведь семей парных не было, это только, когда в людей превратились, семьи появились, по типу каждой женщине отдельный мужчина. Да и не у всех наций, кстати.
В голове всплыла картина - Африка, деревья кое-где, на пригорке упитанный павиан, вокруг семейство. Масло, жёлто-коричневая палитра, Саймон Комбес, из его последних кенийских работ. Не поленился выбраться из постели, нашёл репродукцию. Всё так, как вспомнилось - гуляют себе приматы по саванне, на пригорке самые старые-сильные, вокруг - обезьянихи, обезьянихи только для руководства. В отдалении силуэты, по гривам - тоже самцы, надо понимать, помоложе. Этих верхушка с самкам не подпускает. Зачем они нужны? Где логика?
У кого, кроме Комбеса, павианы были? У Трофимова? Долго копался, но нашёл. Здесь экспрессия. Обезьян с леопардом дерётся, или драться собирается. Зубы скалит, рожу злобную корчит. И на этот раз сзади самки. Леопард раза в два крупнее, да и в драке, наверное, попрофессиональнее, но Трофимов доходчиво передал - обезьян запросто так не дастся.
Полистал репродукции ещё немного, под них думается хорошо, но так и не придумал, зачем самцов столько рождается, если их, по-любому, подальше отгонять приходится. Жрут лишнее и всё.
Проспал, конечно же. Хотя, как может проспать человек, которому с утра спешить некуда? Скорее, проснулся поздновато. Работы мало, мир рушится, вышел не с утречка пораньше. По сумме факторов двинулся в мастерскую пешком, по ходу я в последние дни ногами намотал больше, чем на колёсах, круглых, кстати. Подсознательная подготовка к первобытной дотехнической жизни?
Улицы пусты, нормально для половины одиннадцатого, но из-за катастрофы, предстоящей, у обычных вещей мрачная тональность. Хоть бы мамаша какая с ребёнком попалась.
Вот он ребенок, как по заказу. Навстречу деловито шагала девочка лет трёх. Пухлые, розовые щёки, распахнутая курточка, в руке синее пластмассовое ведро в тон одежде. Бывают такие дети, включающие симпатию своей уверенностью и серьёзностью. Я даже не подумал, откуда она взялась одна на улице. Остановилась передо мной и, без всякого вступления, объявила:
- Не застёгивается, - на мой непонимающий взгляд показала: - Куртка не застёгивается.
Взяла руками полы, попыталась соединить. Я присел на корточки, обычный ряд кнопок. Круглых. Конечно, кнопки круглые, отверстия-защёлки тоже. Если и такие простые штучки работать отказываются, значит всё, конец. Представилось, как прямо сейчас, сошедший с орбиты Меркурий, сшибая по пути Луну, вминает в океан Антарктиду. Руки задрожали, жуть, у меня никогда не дрожали руки. Чушь, конечно же, чушь, почему именно Меркурий? Почему Антарктиду? В конце концов, он, наверное, на экваторе должен упасть. Или такое уже не упасть называться будет, а как-то иначе? Кстати, а кем это будет называться?
Идиотизм картинки сшиб с меня паническое настроение. Но образ-то какой яркий - решил, доберусь до мастерской, набросаю, может, что стоящее получится. Картина "Коллапс Солнечной системы" - тривиально, зато с красками поиграть можно в волю. Успокоился и кнопки на детской куртке застегнулись без проблем. Не стоит искать сложных объяснений, если есть простые - ребёнок не справился с застёжками, делов-то.
От автомобильного сигнала подскочил как ужаленный заяц. Краем глаза - маршрутка наезжает. Мы же оба на мостовой, даже не на переходе! Мысли замелькали, ком перемешанных слов. Двигался сам собой. Короткий шаг, почти через голову ребёнка, пол-оборота корпусом, мышцы напряглись в ожидании удара. Я между девочкой и мчащейся железякой. Подушка безопасности, надо понимать.
Ничего меня не ударило, газель проехала мимо, не сбросив скорости. А может, у водилы от страха ноги заклинило, вот и ехал как ехал - только на сигнал мог давить, и, слава богу, руль крутить. Погудел ещё разок злобно, в воспитательных целях, и всё. А может, и не было особого риска, может, боковое зрение меня подвело. Осталось только удивление от собственной реакции - спинным мозгом. В голове-то бессмыслица крутилась: "маршрутка, мать твою, Пи на тебя нет". А девочка? Мамаша появилась, вроде и ниоткуда, схватила её за руку и уволокла, глупо лопоча. В мою сторону не взглянула.