Желание то у меня есть всегда, — глаза его блеснули, — но в данный момент в мои планы не входит постельная сцена. Но, если ты так желаешь… — он наклонился к девушке, обдав ее мятным дыханием. — …то я всегда к твоим услугам.
— Учту, — Розмари зажмурилась, чтобы не видеть усмешки на лице аристократа. Она не могла не признаться себе в том, что ее тянуло к этому человеку. Не потому, что он ей очень нравился, хотя этого не отнять, и не, потому что она его любила, нет. Просто физическое влечение к красивому молодому человеку, не более. Место в ее сердце было занято, и целиком и полностью принадлежало Рею.
— Но ты ведь хочешь, — хмыкнул Зелман, касаясь губами щеки девушки. — Признайся, хочешь ведь.
— Хочу, — прошептала девушка, и, осознав, какую глупость сейчас сморозила и чем ей это грозит, уткнулась лицом в подушку. Она ожидала чего угодно. Теперь уж Зелману ничего не мешало воплотить в жизнь свои желания. Но он, на удивление, лишь погладил девушку по голове, от затылка проведя пальцами до шеи.
— Молодец, — Розмари удивленно подняла голову, взглянув на аристократа. Она не верила своим ушам. — Умница, — подтвердил свои слова Зелман. — Ты призналась сейчас не мне, ты призналась самой себе в своих желаниях. Это очень важно, запомни. Ты смогла это сделать, но мне пришлось долго с тобой повозиться. Но не думай, что это что-то меняет! Лишь сейчас это тебя выручило. В следующий раз…
— Ты меня затащишь к себе в комнату и…
— Зачем в комнату? Меня и здешняя обстановка нисколько не смущает, — пожал плечами Зелман, присаживаясь около девушки. — Итак, я обещал
рассказать об этикете…
— Лучше почитай мне, — буркнула Розмари, опуская голову на колени аристократа. — Все равно не запомню, и все равно ты завтра будешь мною руководить как марионеткой.
— Не ожидал, — Зелман облокотился о подлокотник, достав со столика книгу. — Но это не «Алые паруса». Здесь все куда более жестоко…
— Читай.
Девушка прикрыла глаза, чувствуя, как проваливается в сон. Перед тем как заснуть она слышала обрывки фраз Зелмана об острове, докторе и о тех, кого главный герой встречал на том острове. Какой-то ужас разливался по венам, заставляя кровь замедляться и стынуть в жилах, приближая сон.
Уже в последних проблесках сознания девушка различила ноты, и ту самую мелодию, которую она планировала днем сыграть на фортепьяно, но была прервана вторжением аристократа в ее личное пространство. К Элизе…
Четвертый сон - Бетховен
Комментарий к Четвертый сон - Бетховен
>Ludwig van Beethoven - Für Elise
Нет-нет, это ни коим образом не касается реальной биографии композитора. Реплики из сказки не копировались, все написано по памяти.
Ссылка на полную версию сказки “Лунная соната” - http://mp3tales.info/tales/?id=187
На этот раз уже не облака. Сколько времени прошло с моей предыдущей попытки подняться по лестнице таланта? Кажется, тогда я осилила три ступени. Или четыре.
Теперь та же лестница находится в цветущем и благоухающем саду. Неподалеку от меня беседка, но в ней никого нет. Решая вновь проверить свои силы, взбегаю по лестнице вверх. Десять, одиннадцать, две-над-цать…
С трудом, наступая на двенадцатую ступеньку, гляжу вниз, оценивая пройденный путь. Не густо. А усилие было приложено просто титаническое. Но вот мне никак не справиться с той мелодией. И чего я над ней так бьюсь? Сдалась мне эта Элиза? Нужно просыпаться и переходить к другой, и так далее, в том же ритме.
— Здравствуйте, Розмари, — раздается тихий, уверенный голос. Оборачиваюсь. Вижу, что в беседке кто-то сидит.
Спускаюсь с лестницы и окидываю взглядом своего собеседника. Где-то я его уже видела…
В памяти услужливо всплывает картинка из учебника с нотами. Его зовут Людвиг, это написано на портрете. А фамилия…
— Господин Бетховен? — растерянно спрашиваю я, не веря своим глазам.
Так вот о чем говорил Картафил? Он собирается посылать ко мне великих композиторов? Удружил. Да, для такого как он я даже и играть то толком не умею!
— Совершенно верно, мисс, — улыбается Бетховен, склоняясь в низком поклоне. Какая честь. — Ангел сказал мне, что у Вас проблемы с моей музыкой, — он слегка виновато отводит взгляд. — Я могу чем-то помочь?
— Вы здесь лишь за этим? — удивленно смотрю на великого композитора. Я его совершенно не так представляла. Думала, что он будет более серьезным. А этот его виноватый взгляд, мягкая улыбка? Не ожидала. — Постойте, Вы меня слышите?
— Да, — улыбается он. — Вы удивлены? Ах да, смерть принесла мне не только место в Раю, но еще ко мне вернулся слух. Вы не представляете, мисс, как приятно было вновь услышать пение птиц и журчание ручья. Но я не слышал своих мелодий, — вздохнул Бетховен.
— Почему? Неужели в Вашем Раю не было фортепьяно? — удивленно гляжу на композитора, все еще не веря своим глазам.
— Нет, — грустно качает головой. — Это было мое наказание. Вы же знаете, что Ада не существует? — молча глотаю ртом воздух. Это слишком даже для моего сна. — Ну да. Ад каждый носит в себе. И в Раю, или же на небесах, это выражение будет точнее, ведь если Ада нет, то по определению не может быть и Рая, так? — киваю. — Так вот, на небесах у каждого есть свой мир. Но в нем нет абсолютно всего, что мог бы пожелать человек. Мое наказание за земные грехи — не слышать своих мелодий, — вздыхает композитор.
— Я могу помочь Вам? — киваю на стоящее в беседке фортепьяно.
— Это весьма благородно с Вашей стороны, мисс. Но, не сочтите за грубость, я не уверен, что Вы сможете сыграть именно так, как слышал я.
— Поясните.
— Понимаете, я же к тому времени, уже лишился слуха, — горько изрекает Бетховен. — Ко времени, когда писал то, что сейчас лежит на вашем пюпитре. И я не слышал мелодии так, как их слышали другие. Я научился слушать сердцем, и, боюсь, никому не сыграть это так, как слышало мое сердце. Ведь я писал эту мелодию, наполняя ее своими чувствами и эмоциями.
— Вы позволите? — беру с пюпитра ноты. Читая название мелодии, горько вздыхаю. — «К Элизе», — бормочу себе под нос. Ну да, это та самая мелодия, которую я никак не могу сыграть. Не могу и все! Сбиваюсь, пальцы соскальзывают с клавиш. Ничего не могу с собой поделать, словно, какая-то неведомая сила заставляет меня останавливаться. — Кто такая Элиза? — поднимаю глаза на композитора.
Он мягко улыбается. В глазах у него плещется какая-то грусть.
Отойдя от меня, он присаживается на лавочку около цветущего розового куста.
— Я любил ее, — вздыхает Бетховен. — Очень любил, Розмари, Вы подали мне идею. Возможно, кто-то и сможет сыграть эту мелодию для меня, если сможет ее почувствовать.
— Почувствовать мелодию? — удивленно вскидываю брови.
— Ну да, — растерянно отзывается композитор. — Ведь наша музыка несет тепло и чувства в сердца людей. Научившись чувствовать музыку — ты сможешь дарить людям свои эмоции. Главное верить в это. Только верь в это, Роза.
— Как же почувствовать Вашу мелодию? — присаживаясь около него, смотрю на то, с какой нежностью он проводит пальцами по лепесткам алой розы.
— Я могу рассказать Вам об этой девушке, — задумчиво протягивает композитор.
— Я слышала одну сказку, — он заинтересованно оборачивается ко мне.
— Расскажи, — просит Бетховен.
Он сейчас такой забавный. Слегка растерянный, расслабленный, в то же время задумчивый и заботливый.
— Ну, это именно сказка. Мама когда-то читала ее мне, — вздыхаю, вспоминая давно утерянный в памяти сюжет. — Она о девочке, которую звали Элиза. Она жила в жарком, душном городе. Жила под самой крышей маленького домика. И у нее было фортепьяно. Малышка не умела ходить, но она умела играть. Из-под ее пальчиков появлялись чудесные мелодии. И каждый день, в ее окно прилетала рыжеволосая фея хохотушка! — Бетховен удивленно вскидывает брови. Он явно удивлен, такому развитию событий. Композитор внимательно смотрит на меня. — Она приносила девочке еду, и веселила ее. Но однажды, фея не прилетела. И на следующий день тоже. Отчаявшись, девочка заплакала. Единственное, что ей оставалось — это играть. Играть на фортепьяно. И она играла, что есть сил, играла, не взирая на слезы, голод и боль. И тогда, в окно к ней прилетела фея. Но не та, другая. С пышными черными волосами. Она сказала девочке: «ты не должна страдать! Пойдем со мной!».