— Спасибо, — вздохнул Рей, обнимая все еще тихо всхлипывающую Розу к себе.
Зелман махнул рукой, мол «я обязан был так поступить», и уж было собрался спускаться по лестнице, направляясь в свой кабинет, но Роза потянула его за рукав.
— Зелман, — тихонько прошептала она, поднимая на аристократа взгляд.
Да уж, сейчас он казался ей старшим братом, на которого можно было положиться. Удивленные зеленые глаза, растрепанные светлые волосы, небрежно перевязанные темной лентой, смятая черная рубашка.
— Зайчонок?.. — удивленно отозвался аристократ, поздно сообразив, что его слышит Рей. Ну и пусть, тот вполне спокойно среагировал на это обращение. Видимо, посчитал, что Зелман таким ласковым обращением успокаивал Розмари.
— Спасибо, — прошептала девушка, улыбаясь сквозь слезы и отпуская рубашку парня.
Зелман мягко улыбнулся, поймав благодарный взгляд Рея, и удалился в свой кабинет. Салэс же подхватил Розу, взяв ее на руки, и отнес в комнату.
Уложив девушку на кровать, он прилег рядом, позволяя девушке утыкаться лицом в его светлую рубашку. Фрак он снял еще в прихожей. Розмари так и сделала, стараясь прекратить тихо всхлипывать. Но слезы сами лились из глаз, словно они были бесконечны.
— Как же только так случилось, — пробормотал Рей, касаясь позвоночника девушки. — Не говори, ничего не говори. Выясню все позже, малышка, — он поцеловал ее макушку, тяжело вздохнув. — Ты такая хрупкая, Роза. Я больше никогда не оставлю тебя наедине.
Вскоре, как и ожидал Рей, девушка заснула. Слишком много событий навалилось на нее за последние несколько дней. Поэтому сон пришел быстро, заставляя Розу забыться. Аристократ же, аккуратно укрыв ее ноги пледом, встал и направился вниз по лестнице в сторону кабинета Зелмана.
Друг его сидел за своим дубовым столом, утопая в мягком кресле и покуривая тонкую сигарету. По комнате витал дым с запахом каких-то благовоний.
— Как она? — осведомился Аркур, выдыхая очередную порцию дыма.
— Спит, — устало вздохнул Рей, присаживаясь в кресло напротив Зелмана. — Рассказывай, что она тебе сказала? Что ей сделал Рауль?
— Ты же слышал, — хмыкнул Зелман, затушив сигарету в мраморной пепельнице. — И не упоминай при мне его имя, прошу. Ненавижу этого человека.
— У тебя отменный слух, — хмыкнул Рей. — Я не слышал начала. И да, ты никогда не говорил, почему питаешь к нему такую неприязнь?
— Долгая история, — отмахнулся Аркур, прикрывая глаза. — В общем, она сказала, что Орлондский ни в чем не виноват, но что-то я в этом сомневаюсь. Во всяком случае, я имею право винить его. Он видел, что его дружок запугивал бедняжку, но ничего не сделал. Просто наблюдал, — Зелман сжал кулак.
— Долгая не долгая, — Рей встал и прошелся по кабинету, выглянув в окно. На лужайке около дома расстелили плед Жерар с Моникой. Девушка ела приготовленные для этого пикника бутерброды, а всадник увлеченно что-то ей рассказывал, активно при этом жестикулируя руками. — Все же, расскажи.
— Друг мо-ой, — зевнул Аркур, взглянув на Рея, — оно тебе надо? Почему мне кажется, что тебе и своих проблем хватает? Хоть ты и скрываешь это от нее, но я же вижу, каким уставшим ты возвращаешься каждый вечер. Я знаю тебя дольше Розы, и уже порядком привык к твоему вечно спокойному лицу. Оно у тебя всегда такое, даже когда ты готов крушить все вокруг. Маска.
— Я адвокат, ты забываешься, — пожал плечами Рей, слабо улыбнувшись краем рта. — Мне по профессии положено не выдавать свое волнение.
— Нет, — Зелман встал. — Это ты забываешься, друг мой, я тоже адвокат. И знаешь, я тут вспомнил одно интересное дельце. Пятнадцать лет назад, к отцу обратилась семейная пара.
— Я знаю, — покачал головой Рей. — Они просили его помочь со сменой свидетельства о рождении для некой Шерри, — Зелман кивнул в ответ. — Меня одно интересует, что твой отец делал в Шалле? И, как ты помнишь это? Ты тогда был ребенком.
— Вся наша семья тогда была в Шалле. Приезжали на отдых, как вы сейчас. А запомнил я не само событие, а девочку. Мы тогда с отцом гуляли по городу, и он решил наведаться в здание суда к кому-то из своих знакомых. Там на нас и наткнулись родители Розы. Мне было восемь лет, и немного я помню тот вечер. Они о чем-то просили отца, подробностей не расскажу.
Но я запомнил стоявшую около них девочку. Ей был год, может даже меньше, а она стояла около мамы, держа ее за руку. Говорить связно она не могла, но пока отец решал что-то с ее приемными родителями, Розу оставили со мной. Я сидел в приемной на большом кожаном диване, а около меня сидела она. Девочка смеялась, назвала меня братиком, все время еще трогала мои волосы. Никогда, видимо, не видела мальчиков с такими длинными волосами. Я еще спросил у нее, как ее звали. Она не выговаривала всех букв, и я понял, что звали ее Селли. Пораскинув мозгами и вспомнив, что такого имени нет, решил, что зовут ее Шелли. Хоть и ошибся, но был близок к истине — рассмеялся Зелман, глядя на удивленного Рея. — Когда ее родители вышли из кабинета, что-то обсуждая с моим отцом, я поинтересовался у них, как же зовут девочку? Хотел удостовериться в правильности своего вывода. Мне ответили, что ее зовут Розмари. Я возмутился тогда, но на меня никто не обратил внимания. Лишь отец дома накричал на меня за то, что я лез во взрослый разговор. Я не помнил этого события. Только недавно не спалось мне, и я вспомнил карточку Розы…
— Когда это ты видел ее карточку? — Рей вскинул бровь. Зелман прикусил язык, решив не упоминать об их встрече с Розой в день знакомства.
— В поезде. Мы же вначале ехали вместе, — нашелся он. Рей кивнул, ничего не заподозрив. — Вот я и подумал, что эти два имени мне до боли знакомы. Особенно вместе и вспомнил.
— Зелман, — задумчиво протянул его собеседник, — твой отец, — Аркур мгновенно помрачнел — он с тобой жестоко обращался, не так ли?
— Проехали, — коротко бросил он, отворачиваясь. Через несколько минут гробовой тишины, аристократ обернулся, встретившись с осуждающим взглядом Рея. — Достаточно. Рей, хватит! Не смотри на меня так, как он! — Зелман вскочил.
— Значит, я прав, — прикрыл глаза Рей. — Не поделишься? Сам же прекрасно знаешь, что если выговориться — станет легче.
— Что я тебе, девочка маленькая?! — прыснул Зелман, однако в глазах Рея он не видел насмешки.
— Помнится мне, шесть лет назад ты спокойно рассказывал мне все, что было у тебя за душою.
— Мне было плохо.
— А сейчас? — Рей вскинул брови, вновь впившись в друга осуждающим взглядом. — Тебе сейчас хорошо? Столько воспоминаний и нет возможности поделиться ими. Они же изнутри тебя пожирать будут, Зелман.
— Ну, хорошо! Я расскажу, — сдался аристократ, падая в кресло. — Вот и кто ты после этого, а?
— Небезразличный друг, — хмыкнул Салэс. — Итак, с тебя два рассказа. Первый — почему ты так ненавидишь последнего выжившего из детей семьи Орлонд, второй — о твоих отношениях с отцом.
— Они тесно переплетены, — вздохнул Зелман. — Орлондский старше меня, ты это прекрасно знаешь. Он был старшим из пяти детей их семьи. И в детстве — был главным хулиганом в округе. Точнее сказать, в юности. Это было восемнадцать лет назад. Если немного посчитать, то выходит, что сейчас ему тридцать пять. Вроде все сходится. Единственное, Вероне девятнадцать, не сойдется, я знаю. Но она ему не родная дочь, в подробности я не вдавался. Не важно.
Мне было пять, ему семнадцать. Я гулял в городе, прохаживался по району. Насвистывал какую-то детскую песенку, ел леденец на палочке — сказка. Но тут ко мне подходит компания каких-то взрослых парней.
Интересуются у меня о чем-то. Я, как самый добропорядочный ребенок, говорю, что мне со взрослыми «дядями» нельзя говорить. Они посмеялись надо мной, забрали все деньги и ушли. А отец он тогда дома побил меня, — Зелман поморщился. — За слабость. За трусость, ведь я бежал от них и плакал. В общем, позже, когда я был уже постарше — я выяснил, что Рауль сын такого же адвоката, как и мой отец. Что наши отцы были знакомы и даже сотрудничали. Далее, мне приходилось несладко, когда граф являлся чтобы обсудить дела с моим отцом, и оставлял меня наедине с сыном. Тот вечно надо мною смеялся, издевался и всячески унижал. А я накапливал обиду. Как-то раз, он меня ударил. Я не сдержался, и врезал ему в челюсть. Видел шрам у него на щеке? Моя работа. Я и не заметил, что тогда держал в руке ножницы, которыми вырезал гирлянды к празднику. В этот момент в комнату вошли наши отцы. Этот подлец начал рыдать, закричал, что я на него набросился. Казалось, что среди нас двоих я взрослый, а он ребенок у которого незаконно отняли конфетку. Тогда отец впервые избил меня. Думаешь, я оговорился? — он взглянул в грустные глаза Рея. Тот лишь молча слушал, не произнося ни единого слова. — Нет.