— Даже не думай так, — отмахнулась Розмари. — Про тебя он забудет в последнюю очередь.
— После тебя, — фыркнул аристократ.
— Ты ревнуешь, Зелман? — внезапно удивленно воскликнула девушка, чуть не поперхнувшись какао.
— О боги, ты произнесла мое имя. Мне уже бежать из города? Конечно, я ревную, — хмыкнул Аркур. — Я тут, кстати, кое-что придумал! — он мгновенно перевел тему, спеша заинтересовать Розу чем-то другим.
— Что? — девушка склонила голову набок, успешно делая вид, что предыдущий разговор она забыла.
— Когда вернемся в Шалле — покажу тебе дивное место! Нашел недавно невероятный ресторанчик, он припрятан в подвале одного из старых домов в квартале, что слегка правее от улицы Доу!
Роза кивала, практически не слыша Зелмана. Перед глазами навязчиво что-то мелькало, а около дальней стены носились какие-то темные тени. Раньше такого не было, потому девушка тут же вскочила, тряхнув головой, чем вызвала удивленный взгляд аристократа. Наспех извинившись перед ним, Розмари подбежала к стене, на которой плясали те самые тени. Но их там уже не было. Сглотнув, девушка вернулась на диванчик, осознавая, что ее слегка пошатывало.
— Ты в порядке, зайчонок? — Зелман, приблизившись к ней, коснулся ее лба рукой.
— Думаю, да, извини, мне что-то странное пригрезилось, — Роза качнула головой.
— Тебе не здоровится? Может, подсказать Рею перенести возвращение на родину?..
— Все в порядке, — Розмари улыбнулась. — Я и сама устала от людей, которые говорят на языке, который я не понимаю.
Она продолжала мягко улыбаться аристократу, наслаждаясь ароматом блинчиков, доносившимся с кухни. Но девушка готова была поклясться, что за спиной Зелмана по стене носились темные тени, а перед глазами у нее плясали какие-то светлые пятна. Главное было не сойти с ума, конечно же. Или это Картафил намекал на то, что во сне Розу ждали очередные посиделки с композитором? Быть может.
Двенадцатый сон - Уэббер
Комментарий к Двенадцатый сон - Уэббер
>Andrew Lloyd Webber - The Phantom of the Opera
Если кто-то это еще ищет - вам дорога к версии без вокала, которая длится около трех минут.
Да, не вижу смысла давать переводы простейших фраз на английском. Они не несут в себе смысловой нагрузки, просто вырваны из контекста мюзикла.
В главе использованы оригинальные слова из мюзикла “Призрак Оперы” и русский перевод Артема Семенова.
У моего сегодняшнего ночного гостя явно отличная фантазия, стоит это отметить, когда он изволит явиться. Я уже битых пол часа сижу, наслаждаясь чудесными видами.
И я, кажется, уже не впервые, не на природе. Передо мною сцена. Я в театре.
Никогда не любила театр, ибо ничего не было понятно. За всю свою жизнь была там всего несколько раз. Правда, последний визит на британский мюзикл «Призрак оперы», над которым я и бьюсь уже несколько дней, меня впечатлил. Мелодии чудесные, не поспоришь. Интересно, а не он ли мне сегодня явится? Не господин ли Уэббер, автор этих шедевров? Обстановка подходящая.
Мягкие кресла, тусклое освещение от множества ламп на стенах, яркий свет огромной хрустальной люстры над моей головой. Лакированная сцена с остатками каких-то декораций. Интересно, что же здесь ставили? Мое воображение любит подкидывать мне самые разнообразные обстановки для моих снов.
Решив посмотреть поближе, залезаю на сцену. Только сейчас отмечаю свой сегодняшний наряд, который мне весьма помешал взобраться. Чем-то он напоминает мне платье главной героини из пьесы о Дон Жуане, на которую мама как-то раз сводила меня в детстве. Мельком гляжу на декорации. Ковер, несколько витых стульев, прочный дубовый стол. На столе графин с каким-то напитком, который, видимо должен выступать вином, ваза с одной единственной розой и толстая, увесистая папка.
«Вот законченный клавир — Don Juan Triumphant!» — вспоминаю я слова Призрака, незаметно шепча их себе под нос. В памяти услужливо всплывают моменты с мюзикла, на который мы с Реем ходили несколько недель назад. Маскарад, цветастые блестящие костюмы, тайная помолвка виконта и Кристин…
— Как ты догадалась, что в папке? — интересуется кто-то, приближаясь ко мне.
Оборачиваюсь. Как только мои слова достигли его ушей?! Ах, акустика театра помогла? Я читала, что еще не так давно акустику театра проверяли одним нехитрым способом. Сажали людей в самых дальних углах зала, и кто-то должен был раздавить на сцене орех, в полной тишине зала. И этот звук должен быть слышен в любом конце зала. Это потрясает.
— Доброй ночи, господин Эндрю, — улыбаюсь я. — Интуиция.
— Говоришь на английском? — он окидывает меня изучающим взглядом.
— Видимо, нет. Смотрю на нем спектакли, и во сне, видимо, говорю, — отзываюсь я, не совсем понимая, к чему он клонит.
Лишь затем вспоминаю, что он англичанин. Хотя, к примеру, Людвиг был немец, он никак не мог знать французский. Видимо, это какая-то особая магия моих снов.
— Поешь? — краткость — сестра таланта. Он — тому подтверждение.
— Нет. То есть, не совсем, — слегка путаюсь в словах, с чего бы?
— Сможешь процитировать еще что-то, из той же постановки? Не спеть, просто процитировать. Музыка сама «явится».
Я осталась далека от смысла его слов. Слишком уж быстро он говорит, так недолго и свихнуться.
— Angel or father? Friend or Phantom? — задаю я вопрос, вспоминая слова Кристины.
Надеюсь, мое весьма кривое английское произношение не режет ему слух.
— I am forgotten your angel, — отвечает он. Кажется, знает это творение наизусть. — Еще.
Слегка нервно сглатываю, боюсь опозориться перед композитором. Напрягая память, вспоминаю главную тему фильма и дуэт Призрака и Кристины.
— Ко мне являлся он, в ночной тиши. Он пел мне музыку моей души. Но не во сне теперь, а напрямик, в мой разум Призрак Оперы проник. Он мой двойник!
— Когда стихает шум и меркнет свет, звучит наш сладостный ночной дуэт, — довольно улыбается композитор. — Знаешь, приятно, что это произведение так запомнилось следующему поколению.
— Вы написали его?
— Я написал музыку для него и продюссировал мюзикл. Либретто было написано не мною, — он качает головой. — Хорошо, раз уж ты хорошо ознакомлена с произведением, что тебе интересно? Один вопрос, я на него отвечу. Любой. И затем я вынужден буду покинуть тебя, Розмари.
Я теряюсь. Так, что делал Бетховен?! Он рассказывал о мелодии, напомнил мне об Элизе… Заставил проникнуться его мелодией, чтобы я смогла ее исполнить. Слишком часто я его вспоминаю. А интересно, он встретил свою возлюбленную? Трясу головой, отгоняя посторонние мысли. Всего один вопрос. Но у меня их десятки!
— Что стало с Призраком? Кто он такой?! Расскажите мне о нем. Какова его судьба.
Уэббер присаживается в витое кресло и поглаживает рукой кожу клавира, на которой поблескивают оттиснутые символы. Вглядываюсь.
— Так мы… в том самом театре?
Он лишь кивает в ответ. Театр «Опера Популер» — величественное место. От него захватывает дух.
— Что ж, — прерывает мою мысль композитор. — Я обещал ответить. Знаешь, я никогда не считал Призрака злодеем, — «как и я» — так и рвется с языка, но молчу. — Он, скорее, жертва. Несчастная, израненная душа талантливого человека, который не был признан лишь из-за внешности. А что в сути внешность? Обертка. Но, как бы ни прискорбно это звучало, если обертка плохая, то большинство будет судить по ней. Он талантлив, хитер, умеет любить, но до последнего не понимает, что не все в этом мире можно получить, — композитор качает головой.
— Что стало с Призраком после событий мюзикла? — присаживаюсь около него, беря в руки клавир. Папка приятно холодит кожу.
— Не знаю, — он пожимает плечами. — Каждый из нас имел на этот счет свою версию. Лично я считаю, что он выжил, пережил всех остальных персонажей. И продолжил свое вечное странствие в мире музыки, оставшись непонятым и непризнанным обществом — гением. Ведь, как ты знаешь, он принес розу на могилу Кристины, — горько вздохнул, впервые за весь наш разговор. — Ангел музыки не покинул девушку даже после ее смерти.