Роза сжалась в комок. Ей очень не хотелось выглядеть так, словно это она умирала, а не улыбающийся Рей. Но получалось у нее донельзя плохо. Нервы не выдерживали.
— Как. Как вы можете так спокойно говорить обо всем на свете? — всхлипнула она, лишь сильнее притягивая к себе Рея, и сжимаясь в его руках, словно пытаясь стать меньше. — Это же так больно!
— Милая, прошу, не плачь, — мужчина лишь склонился над ней, сжимая зубы. — Мне больно видеть твои страдания. Больнее, чем умирать.
Жерар, наконец потеряв обязанность отвечать спокойно, наконец закурил сигару. Даже ему, матерому всаднику не хватало сил смотреть на эту картину. На умирающего лебедя в объятиях маленькой пташки. Самой дорогой для него пташки. Сердце кровью обливалось. Он ведь был с Реем большую часть его жизни. А теперь?.. Не в силах слушать Розу, он встал и отошел к окну. Она говорила такие правильные вещи, что от этого хотелось реветь, подобно раненому зверю. Но он не мог.
— Рей?..
— Да, милая?
Жерар слегка обернулся. Голос Розы внезапно выровнялся. Она перестала всхлипывать. Что. Что такого девушка хотела спросить, чтобы это придало ей таких сил?!
— А это страшно?..
Умирать. Она не могла закончить фразу, надеясь на то, что Рей ее поймет. И он, конечно же, понял.
— Нет. Ну, разве что совсем чуть-чуть, — спокойно выдохнул он, слегка кашлянув.
Когда Роза засыпала на груди Рея, она слышала стук его сердца. Так близко.
Проснувшись, девушка уже не услышала этих мерных ударов. Врач ошибся.
Рей Салэс умер.
Умер во сне. Возможно, это даже к лучшему. Он ничего не чувствовал, не мучился. В какой-то мере ему повезло. Но лишь наполовину. Ведь он так и не увидел свою невесту, в ее прекрасном платье. Не добился справедливости для многих людей и не выполнил множество поставленных им целей. Ему было двадцать девять лет. Рей совсем немного не дотянул до своего юбилея.
Но все же, ему повезло. Он не видел смерти своей любимой.
Комментарий к 5.08
>Артём Семёнов - Адажио
сцепили зубы
автор за последнюю арку выплакал слезок больше, чем за весь Титаник /ибо на нем автор не плакал/
я на самом деле очень долго к этому шел. к тому моменту, когда я бы осознал, что готов это написать. до сих пор не уверен, что уже можно было браться за… ЭТО. мне кажется, что я делаю что-то до дрожи постыдное, что так нельзя. что если это кому-то и делать, то точно не мне. я не умею, не могу, не достаточно опытен. мне действительно больно и страшно. потому что вместе с этими персонажами я живу уже больше двух лет. и… вот так отпускать их? это нелегко.
5.09
Комментарий к 5.09
я уже приближаюсь к своему апогею
для всех желающих привез чипсы со вкусом стекла. они еще понадобятся на все оставшиеся главы.
На этот раз слезы были. И их было много, даже с избытком. Розмари изъявила желание лично заняться похоронами, хоть ее и отговаривали все, кому было не лень. А не лень было Жерару, Монике и Гильому.
Формально, все владения Рея, включающие в себя и бывшие владения Зелмана, теперь перешли под контроль девушки. Перед смертью Рей заморочился тем, чтобы написать девушке точную инструкцию о том, как функционирует производство на фабриках Зелмана и вообще как все это вокруг работает. Он специально не поставил своих заместителей в известность о своей же кончине, чтобы те продолжали работать в обычном режиме, и не попытались срубить денег, воспользовавшись неопытностью Розмари во всех финансовых вопросах. Рей надеялся на то, что Кейдар сможет чем-то помочь девушке в этой области. Он отправил письмо Орлондскому, с просьбой прибыть в Шалле как можно скорее и помочь девушке. Также он, конечно же, оставил Розмари свою записную книжку со всеми номерами и адресами его партнеров, в сжатой форме, но объяснил, к кому можно будет обратиться за помощью… но это все пока не требовалось.
Девушка сама, не прибегая к какой-либо помощи со стороны окружавших ее людей, организовала похороны. Пригласила она, в основном, слуг и приближенных Рея. Тех, кто уже знал об его уходе. Она думала, что организация, да любые дела по дому, отвлекали ее от мыслей об уходе единственного любимого человека. Последнего, кто был для нее опорой. Больше ей не было, на кого положиться.
Третий день.
Снега почти не было. Он уже успел замести все округи с помощью вьюг и метелиц, бушевавших здесь больше недели. И именно в день похорон не было ни одной снежинки, которая бы вознамерилась упасть с неба. Но и солнце тоже не появлялось. Все словно замерли, боялись.
Явившийся на похороны священник предоставил слово каждому из присутствующих. Но… никто не проронил ни слова. А Розмари вновь мяла в руках листок, с заготовленной речью.
— Слово предоставляется вдове усопшего…
Она встала со своего места. Приблизилась к гробу, в последний раз в жизни глядя на любимое лицо. Тело пронзила легкая дрожь. И внезапно пришло осознание какой-то неправильности. Ужасного несоответствия.
Сделав вид, что она вытирает платком слезу, Розмари ловко свернула листок с речью, спрятав его в рукав. А затем, окинув взглядом всех собравшихся, начала.
— В смерти любимого человека я могу обвинить кого угодно. Списать все на высшие силы. Но… я виню только себя. И мне плевать, если это не так, — она сглотнула, пальцами случайно касаясь края гроба и тут же отдергивая руку как от жара огня. — Что было, то, что уже случилось, нам никогда не вернуть. Я бы сказала, что не смогу жить без него. Но это было бы враньем, — она наигранно пожала плечами, с трудом сдерживая подступившие к горлу всхлипы, — живу ведь. Хоть я и была бы рада отправиться туда, — девушка мотнула головой, поднимая взгляд к свинцовому небу, — вместе с ним.
По окончанию церемонии, она попросила всех уйти. Просто уйти, оставить ее наедине на этом сыром и пустынном кладбище. И даже могильщик удалился, сказав, чтобы девушка вызвала его, когда потребуется.
Оказалось, что у семьи Рея было свое кладбище. За чертой города, вдали от суеты. Тут даже была небольшая сторожка, в которой и обитал могильщик, нанятый еще отцом Рея для того, чтобы ухаживать за семейным кладбищем.
Розмари впервые осмотрелась. Здесь было более ста могил. Какой же длинный род Салэсов. Был, судя по всему. Даже если она родит наследника, он уже не будет носить ту же фамилию. Да и родить она уже не сможет.
Девушка, убедившись в том, что все покинули кладбище, приблизилась к гробу. Достала свернутый и припрятанный в рукаве листок.
Как заставить сердце перестать биться с ужасающей силой. Сделать так, чтобы оно перестало изнутри ломать ребра и дробить их, упиваясь кровью и болью, превращая все внутреннее спокойствие в мелкое крошево.
— Уже второй раз за эти полгода мне приходится стоять у гроба, под падающими осенними листьями и провожать в последний путь дорогого мне человека. Пожалуй, я начну, — кусая губы, она развернула белый лист бумаги, испещренный изящным почерком.
— Уходя, людям свойственно оставлять что-то после себя. И я сейчас говорю не о деньгах или имении.
В моем сердце, в моей душе, Рей не оставил ничего. Лишь тьма. Тьма, пришедшая со Средиземного моря, — как любил он повторять, цитируя успевший полюбиться нам роман.
Тьма и пустота, разрывающие мое существо изнутри. Вам не понять этого. Этого не в силах понять никто из тех, кто не любил и не терял дорогих ему людей. Вот так, получая на палец обручальное кольцо, я потеряла того, кто одевал его.
Я не знаю, что нужно сказать, и я не умею говорить красивых слов. Он не хотел, чтобы я скорбела о нем и носила траур. Прости, Рей, я не могу выполнить это твое желание. Я не могу заполнить пустоту внутри, с каждой секундой доставляющую мне все больше боли, — из рук Розмари на снег выпал листок бумаги.
— Никто не чувствовал меня так, как ты. Никто не мог понять, лишь взглянув мне в глаза. Я потеряла мать и отца, затем Зелмана и своего еще не родившегося ребенка, а теперь, я потеряла и тебя. Последнего дорогого мне человека…