— Неплохо, — хмыкнул, улыбаясь с какой-то затаенной грустью, Кейдар. — Помочь?..
— Нет!
С шестой попытки девушке все-таки удалось одолеть высокий стул. Главной задачей стало удерживание своей пятой точки на нем, ведь соскользнуть вновь не хотелось. Тогда работорговец точно рассмеялся бы.
Он протянул девушке бокал глинтвейна, с зачем-то глупо торчащей из него трубочкой и плавающем в бордовой жидкости кусочком ни то апельсина, ни то грейпфрута. Розмари не разбиралась.
— А оно… сильно алкогольное? — осторожно поинтересовалась Роза, первый раз принюхиваясь к аромату.
Кейдар прыснув, чуть не подавившись своим напитком. Работорговец вино если и чтил, то не сильно. Посему взял себе стакан виски безо льда. И этим-то дивным напитком он поперхнулся, закашлявшись.
— Сильно алкогольное, — повторил он, качая головой из стороны в сторону и явно пытаясь запомнить это. — Есть такая единица измерения «сильно-алкогольности», называется градусом.
— И сколько в нем градусов? — еще осторожнее, чтобы не вызвать очередной приступ смеха, пискнула Роза, осторожно прикасаясь губами к краю бокала. — Ай, да здесь не меньше семидесяти! Я язык обожгла…
Не удалось. Работорговец залпом осушил свой стакан, тут же кивнув бармену, чтобы тот повторил. И рассмеялся так звонко и заливисто, что одинокий посетитель, уплетавший какую-то курицу за столиком в уголке, даже вздрогнул.
— Не те градусы, Роза, — он с улыбкой смотрел на девушку, обиженно поджавшую губы. — Пей, в вине не больше двадцати из ста.
Она отвела взгляд, все еще смущенно глядя на свой бокал и зачем-то гоняя трубочкой несчастный кусок цитруса. Тот не был против, легко и активно плавал по бокалу. Девушка все-таки сделала несколько глотков. Горячий алкоголь приятно обжег небо, затем горло и, кажется, все тело. Мягкое тепло разливалось до кончиков пальцев, а, может, даже волос. Розе это понравилось, потому что второй бокал глинтвейна ей подали уже минут через пять.
— Странный привкус. Это же не только апельсин и вино? — поинтересовалась она, переводя взгляд на Кейдара.
Тот отвлекся от изучения местного меню. Особенно его интересовали мясо и выпечка, но, кажется, девушка решительно собиралась не давать ему спокойно читать.
— В глинтвейн еще добавляют корицу, — спокойно констатировал он, перелистывая очередную страницу. — Зачастую. Или любые другие пряности.
— Ты как Зелман, — грустно улыбнулась Розмари. — Тоже можешь говорить и читать одновременно.
— Скорее нет, чем да, — отозвался работорговец, — я смотрю картинки, — честно признался он, без тени улыбки. — И не рос в роскоши.
— Ты не знаешь его детства, — пожала плечами Роза, отводя взгляд.
— А он не знал моего. Но это же не помешало ему меня оскорблять, — спокойно фыркнул Кейдар.
Девушка сглотнула, тут же с силой сжимая зубы. Она знала, что Зелман никогда не был святым. Но Кейдар неосознанно все же задел ту струну ее души, на которую лучше было бы даже не дышать, не то, чтобы ее трогать.
— Он был отличным человеком!
— О покойниках либо хорошо, либо ничего, кроме правды, — работорговец отложил меню.
— Я ведь тоже могла умереть, если бы ты не забрал мой бокал, — сглотнула девушка. — Ты словно что-то почувствовал.
— Случайность.
— Но ведь…
— Не более, правда.
— Я больше так не могу, — соскочив со стула, Роза направилась в сторону туалета.
Ее бодрый шаг легко остановил Кейдар, одним только невесомым движением схватив девушку за запястье. Он почувствовал, что диалог ушел в слегка ненужное им обоим русло. Правда, не знал, как все выровнять.
— Мы не закончили, — спокойно констатировал он.
— Закончили, — чуть не всхлипнув, Роза вырвала руку.
— Розмари, — сквозь зубы рыкнул Кейдар.
Ответом ему стали лишь молчание и звук удаляющихся шагов, цокот маленьких каблучков по паркету.
— Роза! — выделив букву «р».
— К черту! — огрызнулась девушка. Внутри все перемешалось. Она была готова заплакать.
— Роуз.
Она замерла. Какой контраст. Кейдар бил наотмашь. Невероятно больно и метко, до протяжного воя. Он ненавязчиво напомнил Розе о своем положении. Не как работорговца, лишь как сильного мужчины в компании слабой девушки, которая слишком много о себе возомнила.
Ночь на корабле. Воспоминания нахлынули подобно лавине, и Роза вновь вспомнила ее. Слезы словно вмиг исчезли. Как и тогда, когда она была лишь жертвой, прикидывалась невинным ангелочком в объятиях самого дьявола. Этого чертового Сатаны с юга.
Роза сжала зубы. Зелман и Кейдар… они ведь даже чем-то похожи. Зелман доказал девушке ее собственную развратность, Кейдар же дал ощутить последствия глупости.
По телу пробежалась стайка мурашек, стоило ему лишь приблизиться и легко коснуться открытых плеч девушки удивительно горячими пальцами. Розмари тихо всхлипнула, делая шаг назад и прижимаясь к мужчине.
— Я скучаю по нему, — прошептала она, больно кусая губу.
— Знаю.
— Мне иногда кажется, что умереть должна была я, — тихо продолжила девушка. — Зелман провожал меня домой. Если бы не я, на него бы не напали. Если бы не моя идея с шампанским для гостей, никто бы не отравил Рея. Я… просто ужасный человек! — она всхлипнула еще громче, тут же скрывая лицо в ладонях.
— Ты ни в чем не виновата, — непривычно было говорить мягко, но Кейдар очень постарался.
— Правда?..
— Клянусь.
Девушка молча обернулась, утыкаясь в грудь мужчины и редко вздрагивая. Она позволила себе плакать рядом с ним. Значит, Кейдар умудрился каким-то образом заслужить себе прощение.
Просто Роза боялась, что и она может уйти, не успев что-то закончить. И прощение, дарованное работорговцу еще тогда, в последний вечер в Алжире, пригодилось только сейчас. Как бы корыстно это не звучало.
Пальцы Розмари скользнули по запястью мужчины, задев золотую ленту. Для себя она давно уже поняла, что Кейдар ее ценит. Хотя бы за эту ленточку.
— Зачем ты ее носишь?..
— Дань уважения человеку, которого я ценю намного больше, чем остальных.
В голове пронеслось мимолетное: «он тоже так сказал». И Роза тут же лишь с большей силой обняла Кейдара, словно не желая его отпускать. Нет, не смей исчезать!
— Пожалуйста, хоть ты не бросай меня, — раздалась тихая мольба, сквозь рыдания девушки.
— Они и не бросили тебя, маленькая дурочка, — с трудом подбирая добрые слова, отозвался работорговец. Он не умел поддерживать людей, но ради этой девочки готов был попробовать. — Все бы отдали за еще один день с тобой. Только не получилось. Не всегда получается. Но ты не вини их, хорошо?
Розмари лишь сильнее разрыдалась, а Кейдар горько улыбнулся. Да, вот так, плачь. Именно это и было ей нужно. Выплакаться. И он готов был слушать. Хоть до самой… смерти.
5.10
Отзвенела Новогодняя ночь, которую Роза соизволила провести в гордом одиночестве. Девушке не здоровилось, а потому она закрывалась у себя в комнате, изредка выбираясь оттуда дабы удостовериться в том, что у Жерара все в порядке. Ну и, конечно же, дабы стащить что-то вкусное с кухни. Всадник отсиживался в конюшнях, сетуя на то, что зима в этом году выдалась на диво холодной. Мужчина был обрадован тем, что Розмари, последовав примеру Рея, устроила для слуг новогодний пир. Однако его расстраивало то, что сама девушка на пиру не объявилась. Продолжала отсиживаться в компании своего дневника, подаренного Реем.
Жерару было поручено следить за лошадьми, а потому для него стало большим ударом то, что любимая лошадь Розы не так давно скончалась. Узнал он об этом еще по приезду из Алжира, однако от шока все еще не отходил. Кошмар с тех пор перестал слушать даже своего лучшего друга, частенько отказывался от еды и питья, не давал себя оседлать. Словно кто-то свыше прогневался на Розу и всех, кто ее окружал. Неприятности нависли над ними буквально ощутимым черным покрывалом.
Девушка этого не замечала. Из дому она практически не выходила, лишь иногда доводилось выбираться во двор. Она даже слепила с Моникой снеговика, которого наутро обнаружили двое соседских ребятишек, перебравшихся через забор поместья. Они не стали разрушать творения Розмари, а потому девушка попросила Жерара не слишком кричать на нарушителей порядка.