5. Вы не захотите разговаривать с людьми нигде. Вообще нигде. Потому что вы уже дико наговорились на работе. В среднем женщина говорит 20 000 слов в день, мужчина — 7000. Пиарщик говорит около 50 000. А если что-то произошло, то еще больше. Ну и логично, что это первый шаг на пути к социопатии.
6. Вы будете виноваты всегда и во всем. С этим можно только смириться. Ваш начальник кидал купюры из окна. Кто виноват? Вы. Журналист сделал заголовок у новости такой, что новость получилась искаженной. Кто виноват? Вы. На мероприятии что-то пошло не так и не сработал микрофон? Вы виноваты. Единственное, что спасает, — это цинизм. Циниками становятся все без исключения пиарщики через пять-шесть лет работы.
7. Вы научитесь виртуозно врать. Помните, как вы приходили домой, выпив пива с друзьями, и самозабвенно рассказывали, что играли в футбол и просто устали? А мама делала вид, что верит вам. Так теперь она будет вам реально верить. Потому что придумывать отмазки вы будете за долю секунды, причем сама тема станет не важна. Оборачивать любой косяк в свою пользу — не самый плохой навык, но он приносит разлад в семью.
8. Вы сможете отвечать людям и поддерживать беседы, не слушая, что они говорят. К несчастью, они быстро учатся просекать это.
9. С вами нужно будет говорить кратко, по делу, четко сформулировав основную мысль. Никаких лирических отступлений, долгих разговоров по телефону. Сухие факты. Только они нужны вам. И, конечно, до вас будет невозможно дозвониться. Кстати, заранее вбейте в телефон автоответ «Я на интервью».
10. Ваша семья будет знать всех ваших профильных журналистов по именам и фамилиям. И тихонько исчезать с горизонта, увидев их имя на экране телефона. И никакой ревности, когда вы будете отчаянно флиртовать или угрожать покончить с жизнью, если они выпустят эту новость.
А если серьезно…
Основная проблема профессии пиарщика в том, что работу и личную жизнь сложно разделить. Не бывает так, что в 18:00 пиарщик может оставить компьютер и телефон и начать свою личную жизнь, к которой мало кто чужой имеет отношение.
В пиаре никогда не знаешь, что случится. А случается много разного и в разное время, неважно, спите ли вы в этот момент или находитесь в отпуске.
То есть если для вас семья и отношения имеют наибольшую ценность и вы хотите иметь свободное время, в которое вас никто не трогает, то пиар — это точно не ваша профессия.
И когда ты приходишь в профессию, смиряешься с тем, что случиться может все и ты должен быть к этому готов. Я, например, не могу позволить себе просто выключить телефон: даже когда лечу в самолете, ставлю переадресацию на коллегу, чтобы в случае чего клиенты всегда могли дозвониться. Хотя я не могу сказать, что меня как-то суперсильно дергают. Это десять лет назад было модно работать в выходные, сейчас такой ерундой мало кто занимается.
Кроме того, в пиаре очень устаешь от людей. Нужно научиться быстро восстанавливаться. Справляться с чувством вины (помните: что бы ни произошло, останетесь виноваты вы) и с желанием все проконтролировать или стать крайне циничным.
И умение виртуозно врать — тоже большая проблема. Это какие-то задатки с детства: если не умеешь врать быстро и с ходу, то в пиаре будет сложно. Чаще всего случается так: пиарщику звонят, а у него нет никакой внятной информации для ответа. Но отвечать нужно так, как будто ты в себе уверен. И тогда общение с журналистами, например, становится похожим на пение в караоке: если ты не знаешь слов, пой громко.
По той же причине пиарщики могут разговаривать с людьми, делать вид, что им очень интересно, отвечать на вопросы, но вообще не быть включенными в процесс. И это тоже вариант профдеформации.
Вообще, отношения с журналистами — это отдельная история. С одной стороны, пиарщики находятся с ними по разные стороны баррикад, с другой стороны — дружат. Вчера мы могли сидеть вместе, пить прекрасное вино и болтать, а сегодня ругаемся в хлам, потому что журналист накопал новость, а тебе не нужно, чтобы она вышла. Поэтому умение разделить рабочее и личное — не самая легкая вещь.