Пиар добра или как просрать всё (Глава 2)
Дмитрий Иванов
Пиар добра или как просрать всё.
Глава 2.
…Когда кончилось детство, я пришел на вокзал. В руке у меня был чемодан. В чемодане у меня были трусы и носки, стихи и проза. Я решил покинуть город своего детства, потому что он уже не был городом моего детства. Он стал городом моих кошмаров. И больше нельзя было на это место смотреть.
Я решил уехать в город, который называется Москва.
Про этот город я знал, что, во-первых, там родился мой отец. Следовательно, как предполагал я, он уже на этом основании для меня не чужой.
Во-вторых, это очень большой город, в котором живет очень много людей. Я точно не знал, сколько – десять миллионов, двадцать. Не важно. Много. Я рассуждал так. Люди в этом городе делятся, грубо, на две категории: мужчины и женщины. У меня не вызывало сомнений, что мужчины в этом городе в короткие сроки отдадут мне баблос. А меня интересовал большой баблос. Десять миллионов, двадцать. Не важно сколько, не важно даже - чего.
А женщины отдадут мне свою любовь. В этом вопросе я, правда, придерживался более реалистических взглядов. Мне не нужна была любовь всех женщин. Потому что это физически тяжело, это путь к грыже. Но всех лучших. Любовь всех лучших женщин – это меня вполне устраивало. Остальные женщины – не лучшие – пусть просто плотски желают меня, но я буду для них недоступен. Да, они будут страдать. Пусть. Страдания лепят из девушки женщину, в конце концов. Да, это больно. Зато хорошо. Да, это жестоко – быть недоступным для тех, кто тебя обожает. Но герой должен быть жесток.
В тот день. С чемоданом. Знал ли я, что со мной будет? С одной стороны, не знал. Так всегда бывает. Вроде бы, не знаешь, что будет дальше, и поручаешь эту тему Богу. Просто принято считать, что мы не можем знать, что будет дальше, и всё. Бог знает, и пусть знает, он все равно об этом никому не расскажет.
Но на самом деле, мы всегда знаем.
В тот день, когда я уезжал, светило солнце.
Вообще-то, солнце всегда светило там, где я жил раньше, потому что я жил на юге. На юге много солнца. Вообще, там хорошо. Много солнца, вина, травы, друзей, женщин. Конечно, много их только кажется. На самом деле, не так уж и много там вина, травы, женщин и друзей. Мало их там, как и везде.
Я знал, что я никогда не вернусь. Я хотел, чтобы меня никто не провожал. Я не хотел, чтобы меня провожала мама, потому что она бы сильно плакала, и полностью смазала бы не только свое лицо, но и всю картину моего прощания с миром, в котором я вырос. На самом деле, я просто не мог вынести эту картину – как мама плакала бы, и бежала бы за поездом, и кричала бы: Сынок! Пиши!
Ведь я всегда был героем. У меня всегда было чуткое сердце. Я не мог это вынести. Поэтому я попросил маму не провожать меня. Конечно, мама все равно плакала – дома, всего омыла слезами, материнское сердце ведь не обманешь, чувствовало оно – все, не вернется сынок. Так все и вышло. Не вернулся сынок.
Друзья юности тоже меня не провожали. Они хотели бы, но не могли. Потому что на днях были мои проводы. Там все пили, курили и кололись. Но мои друзья юности – это отдельная тема. К тому же, я должен быть особенно тактичен, когда говорю о них. Потому что считается, что о покойниках – или хорошо, или ничего. А так сложилось, что друзья моей юности – покойники.
Таким образом, меня не провожал никто. И все-таки, не совсем. Меня пришла проводить Лена Маслоброд.
Лена Маслоброд меня любила. Так совпало, что я был первым мужчиной Лены, а это всегда что-то значит. Лена была очень добрая. У нее был крупнейший на планете запас терпения. Она вытерпела от меня всё. Я много раз обижал ее, бросал и обманывал. Ведь я был героем, а он должен быть жесток. Лена была рождена подругой героя. Она умела прощать. Она была очень умная. Она училась в университете на специальности «теоретическая физика». Она могла объяснить, что находится внутри ядра атома. Это знание тяготило Лену. И она тянулась ко мне. Я не знал, что находится внутри ядра атома, но вел себя так, как будто сам там нахожусь. Наверное, это нравилось Лене. Я до сих пор не знаю, за что она меня любила. Так бывает только в юности – когда тебя любят ни за что. Потом такого уже не бывает. Потом все любят тебя за что-то. То есть, любят уже не тебя.
Лена была очень умная, она не стала подходить ко мне, потому что знала, что я прогоню ее. Она смотрела на меня издалека. Она не плакала. Она была очень умная.
Когда поезд тронулся, появились Иерофанты. Они часто опаздывали, у них всегда остро стояла проблема организации.