Затем, оставив позади покоренную Москву, я собирался огнем и мечом своего творчества пройтись по старухе Европе. Падут Лондон, Рим и Париж. Падут они быстро, сдавшись мне на милость, а я за их благоразумие отблагодарю их сохранностью архитектурной сокровищницы. Затем будет атакован Нью-Йорк. На него в моем плане отводился еще год, это максимум.
И, наконец, Токио – ну тут все просто, мне просто принесут ключи от города два старых самурая. Один будет молчать и даже глаз не поднимет, позор, все-таки, а другой яростно что-то скажет, короткие такие яростные фразы по-японски, типа, вот, ты оказался сильнее, и я отдаю тебе ключи от города, и надеюсь, ты благороден и не тронешь женщин и детей, а мужчин не жалей, тем более, мы тебя от этой проблемы освободили – мы их сами с моим другом из старинного рода (это который рядом молчит и глаз не поднимает) всех убили. Самураи отдадут мне ключи и сделают себе сэппуку (сэппуку – это то же, что харакири, но круче и лучше, сэппуку – это когда живот себе вспарывает благородный самурай из старого благородного рода, рука его при этом не дрожит, намерения его чисты, глаза ясны, дух тверд, а харакири – это когда простолюдин себе вспарывает живот, как придется, где попало, второпях, в общем, сэппуку – это круто и не каждый это может, а харакири – это тупо и его может сделать любой японский долбаеб).
Вот такой у меня был план завоевания мира. В общем-то, простой и четкий план. Так что спешить я не собирался. Я стал обстоятельно расспрашивать Стасика, насчет того, где и насколько быстро нужно вращаться.
Стасик объяснил мне преимущества учебы в Литературном. Во-первых, мне было где жить – у Стасика. Стасик предоставлял мне место в своей комнате, а я гарантировал Стасику поставки закруток от моей бабушки, и полное покрытие мной денежных расходов на мое и Стасикино питание. Вернее, сначала я гарантировал, что покрою расходы на свое питание, а потом Стасик попросил меня заодно прибавить к своим расходам и его питание, так как ест он скандально мало, и это честно – Стасик мне дает крышу над головой, а я беру на себя еду под крышей.
Во-вторых, объяснил Стасик, отучившись в Литинституте на отделении поэзии, я получу диплом, в котором черным по белому будет написано: поэт. Таким образом, я мог всегда доказать любому, что я – поэт, даже не прибегая к поэтическому материалу.
Мне показалось это странным. Если не сказать больше. Но удобным.
Диплом позволял покрыть риски. Ведь широко известно, что любой поэт, даже гений, может запросто исписаться, постареть, сдать, и перестать мочь писать песдатые стихи, а мочь писать только хуевые. Обычный поэт в такой ситуации приходит к кризису, и чаще всего, погибает. А поэт, у которого есть диплом, без куска хлеба не останется. Он может работать где угодно, сказал мне Стасик. Например, учить детей богатых писать стихи. Это очень хорошо оплачивается, сказал Стасик.
Я спросил тогда Стасика, действительно ли в Москве много богатых. Стасик ответил:
До хуя.
Я тогда спросил:
Стасик, я че-то сомневаюсь. А любят дети богатых поэзию?
Стасик помялся и сказал, что нет, конечно, не любят, их надо убеждать, но если убедить, то они ведутся, особенно те, которые пинк. Я не понял, что значит пинк. Стасик ответил, что «пинк» значит по–английски - розовый. Я Стасику сказал, чтоб он не выебывался, я ведь в английской школе учился, и знаю, что пинк – это розовый. Стасик объяснил тогда, что сейчас в Москве такая мода. Богатые люди – убийцы, кровопийцы, вампиры, маньяки, в общем, разные люди – стараются порвать со своим прежним образом и стать в глазах общества хорошими, чистыми, как дети, то есть, розовыми. Пинк. Стасик честно пояснил, что это вовсе не означает, что они, порывая со своим прошлым образом, порывают со своим прошлым опытом. Так что могут захуярить без разговоров, если что не так. Я испугался и спросил:
Прямо захуярить?
Нет, - ответил Стасик. – Прямо захуярить – сейчас это не принято. Девяностые позади.
А как принято? – спросил я.
Напоить вискарем, а потом переехать джипом голову. Не придерется никто. Подумаешь, пьяный неизвестный поэт попал под машину. Что такого. На новость недели – и то не тянет. Новость месяца – вообще не вариант.