Вообще, вот здесь можно довольно быстро обнаружить один занятный парадокс. Читатель, вероятно, успел заметить, что автор любит нет-нет, а открыть занятный парадокс, любит парадоксы. Читатель, возможно, даже спрашивал уже себя – почему автор так любит парадоксы. Я отвечу просто: во-первых, потому что это интересно! Во-вторых, потому что я парадоксов друг. А если парадоксы – мои друзья, то как я могу не открыть их, как я могу бросить своих друзей, оставить их лежать в темноте безвестности? Никак не могу.
Так вот, парадокс здесь можно открыть следующий: все хорошие люди, и особенно, их передовой отряд, герои – всегда стремятся стать испытателями, чтобы испытать на себе что-нибудь хуево, плохо проверенное на стадии расчетов, проверенное, но хуево, наспех, кое-как. Герою, главное, все говорят – может, завтра испытаем, проверим все еще раз хорошенько, на земле, в условиях лаборатории, в тепле?
Герой это гневно отвергает! Зачем в лаборатории, если есть я? Зачем проверять на мышах и кроликах, если есть я, и я согласен? Разве я хуже мыши и кролика? Нет, я лучше, потому что я могу говорить! Могу рассказать, как это было – когда грянули неебические нагрузки. Конечно, иногда обещание герою не удается сдержать – например, если его гондола въебалась о родную планету, или не успел выйти из штопора, или парашют не раскрылся. Но в этом случае люди могут обратиться к записям в бортовом журнале или к черному ящику. Там люди могут обнаружить, какое спокойствие и мужество проявлял пилот до последних секунд. Они услышат его спокойный, ровный голос:
- Товарищи! Гондола летит к земле со скоростью звука. Ощущаю перегрузку. Болит все лицо. Лезут на лоб глаза. Самочувствие нормальное. Основной парашют не раскрылся. Сейчас попробую запасной. Блядь, товарищи, и запасной не раскрылся. Товарищи, передаю результаты моих экспериментов: муха-дроздофилка в невесомости при максимальных перегрузках минус восемь жэ ведет себя так же, как человек – выпускает газы и не знает как быть, товарищи, это поразительное открытие, передайте еще товарищам из центра управления полетами, что я до последней…
И тут глухой звук удара гондолы о Каракумы. Минута тишины. А потом на черном ящике слышны голоса пастухов:
- Товарищи, что это?
- Похоже на гондолу!
- Давайте откроем ее, ведь в ней, вероятно, пилот-герой!
- Давайте! Осторожно!
- Товарищи, расстегните ему скафандр! Осторожно!
- Какой молодой! Какое прекрасное лицо!
- Смотрите, фотография девушки у него в кармане у сердца! Наверное, невеста. Красивая.
- Товарищи, снимите тюбетейки. Пилоту песдец. Сообщите невесте.
Потом гроб с телом героя везут на пушечном лафете три белых коня. Глаза коней печальны.
Потом тысячи и тысячи людей нескончаемым потоком идут, чтобы проститься с героем, лица скорбны, но светлы, тут и дети, и старики, и друзья-пилоты, и женщины. Дети, старики и женщины плачут. Пилоты не плачут – кусают до крови губы, чтобы не плакать. А четыре самые красивые девушки, нежные, неиспорченные, слез нет на их белых лицах, только нежность, на алых подушечках несут награды пилота.
Так рассуждал Киса. Даже если проебаться, есть черный ящик, и есть алые подушечки. Это красиво. А герой – раб красоты.
Киса был хороший человек, поэтому он так хотел проебаться. Он был не только очень высокий. Он был добрый и умный. Это большая беда. Когда человек одновременно умный и добрый, это всегда большая беда. Если человек просто умный, это еще полбеды, хотя тоже не сладко ему приходится. Но если человек – хороший, умный и добрый – все, обязательно станет испытателем. Потому что будет стремиться к просеру, к проебу, к мечте. Автор находит это все реально романтической хуйней.
Киса понял, что главным препятствием на его пути к мечте является огромный рост. Но Киса был герой, а героя препятствия, как хорошего коня, только возбуждают. Но как преодолеть это препятствие?
Поначалу Киса рассматривал наиболее грубые, прямые решения – отсечь лишнюю часть тела. Можно, было, например, отсечь ноги. Туловище Кисы без ног точно соответствовало стандарту роста летчиков. Вместе с тем, у медицинской комиссии могли возникнуть и, скорее всего, возникли бы вопросы к безногому кандидату в испытатели. Хотя, с другой стороны, у Кисы был заготовлен ответ на эти вопросы: но позвольте, а как же Маресьев, как же «Повесть о настоящем человеке»? Но с другой стороны, медицинская комиссия могла возразить: позвольте, Маресьев сначала был опытным летчиком-асом, с ногами, потом отморозил себе ноги и стал безногим асом, а вы просто молодой наглец, который сам себе цинично отрезал свои ноги и теперь хочет стать асом. Одним словом, Киса от этой идеи отказался.