Все это случилось потом, через год. Впереди у пилота были еще долгие годы учебы, долгие часы занятий на тренажерах, имитирующих небо и свободу полета. Такие тренажеры называются симуляторы, мне нравится это слово. Потом, спустя годы, Киса получит то, о чем так мечтал – новенькую летную форму, фуражку, погоны, ботинки, и возможность скромно отвечать девушкам на вопрос – кто ты по профессии:
- Я? Ну, я, в общем-то… Летчик я.
Не получит Киса только одной хуйни, мелкой, но нужной для работы летчика: самолета. Но об этом позже.
Последний звонок
Тогда, в детские и юные годы, Киса был моим самым лучшим другом. Мы вместе мечтали. Я – о высокой поэзии, Киса – о высоком небе. Наши мечты были похожи, так как были высокими и не опирались на здравый смысл.
С Кисой мы впервые выпили вина. Это было тогда, когда прозвенел последний звонок. И было объявлено, что детство кончилось. Я пришел к своему дедушке, по линии мамы, он ведь был виноделом, и попросил у него вина. Дед хмуро спросил меня:
- Ты что, хочешь начать пить вино?
- Да, дед, - сказал я. – У меня уже был последний звонок. Детство кончилось.
Дед задумался. Он, как я понимаю, взвешивал в тот миг все «за» и «против». С одной стороны, дать мне вина – значило взять на себя ответственность за все, что будет со мной дальше. С другой стороны – не дать мне вина – я найду его в другом месте, и скорее всего, оно будет худшего качества, чем то вино, которое своими руками делал дед. И потом - то, что будет со мной дальше, в конце концов, все равно со мной будет. Дед это понимал, будучи мудрым виноделом. Дед видел много деградаций. Он все понимал, все знал. И он сказал:
- В добрый час.
Я принес вино в школу, когда в школе у нас был выпускной вечер. Этот вечер традиционно считался тогда крайне романтическим. Потому что девочки приходили в школу не в монашеской форме, а с ногами и сиськами напоказ. После отмены школьной формы умер этот кайф выпускного вечера. Пацанов лишили этого кайфа – обнаружить, что у девочек, которых ты видел каждый день, есть не только знания по химии, но и ноги, и сиськи. Это было очень интересно. Мы ходили с Кисой, мы ведь учились в одном классе, и смотрели на ноги и сиськи одноклассниц, и удивлялись – как же все это удавалось от нас скрывать столько лет? Все пацаны в тот вечер ходили по школе с письками наперевес, и удивлялись. А девочки ходили и краснели, как помидоры. Созревали.
Мы с Кисой пошли за здание школы. Там мы сели на скамейку. Я открыл бутылку вина, которую дал мне дед.
Стаканов не было. Надо было пить из горла, это было очень брутально. Но если детство кончилось, делать нечего - надо вести себя брутально – мы с Кисой это понимали.
До того, как сделать первый глоток, я вдруг почувствовал, как за моей спиной собрались все мои Иерофанты. Они не шумели. Они тихо сели вокруг меня, заняв площадь несколько квадратных километров. Они ждали.
Читатель, вероятно, помнит, что с детства со мной живут Иерофанты. Они сопровождают меня повсюду, помогают, советуют, мешают, толкают на край. Я бы мог рассказать о них потом, но нехорошо так долго оставлять читателя в неведении. А может, и хорошо. Все равно - теперь я расскажу, пора.
Иерофанты – это гигантские духи Зла. Их у меня семнадцать. Я сам не помню, с какого времени я начал их видеть, и когда они у меня появились. Давно, примерно в тоже время, когда я понял, что я – герой.
В раннем детстве я думал, что они - призраки, которых вижу только я. Позже, в юности, я понял, что вижу их действительно только я, потому что они – мои личные Иерофанты.
Описать их довольно просто. Это огромные существа. Большая часть из них размером с многоэтажный дом. Некоторые из них еще больше, размером с хороший пароход. Большая часть из них отлично летает, некоторые – хорошо плавают, и все без исключения – быстро передвигаются по суше. Иерофанты очень умны. Они могут говорить, а некоторые из них болтают довольно охотно. Также они умеют петь.
Они находятся чаще всего рядом со мной или где-то поблизости. Раньше я пытался дать им имена, мифические, чтобы обозначить сущность каждого Иерофанта, типа: Гнев, Лень, Полное Скотство. Но позже выяснилось, что у Иерофантов нет четкой специализации. На самом деле, каждый из них отвечает за самые разные области порока, и кроме того, в качестве добровольной нагрузки также активно занимается делами добра. То есть, все это одной какой-то кашей существует как-то всё. Поэтому я стал называть своих Иерофантов домашними именами, как питомцев.