Итан потерял дар речи, он просто ничего не мог сделать, чтобы разрушить их чары. Он кричал, плакал, умолял, убеждал и угрожал. Даже малейшая часть их поведения не изменилась. Они застыли в своём веселье, рабы необъяснимого невидимого шута, оцепеневшие к этой новой тревожной версии своего сына. Он был всем, на что они когда-либо надеялись, но по всем причинам, которых боялся бы любой сын.
Они так и остались сумасшедшими, цепляющимися за половицы. Когда он выходил из дома, последним зрелищем, которое он увидел, были его родители, тянущиеся ближе к нему, царапающие ногтями деревянную поверхность. Не то чтобы они просто хотели быть ближе к своему сыну, но как будто он был чем-то вроде наркотика, которого они добивались. Их теперь маниакальный смех эхом разнёсся по узкому коридору, когда он вышел…
ДЕСЯТЬ ДНЕЙ СПУСТЯ
Арнольд сел рядом с Гарри за кухонный стол и начал наполнять свою тарелку сухим завтраком. Тёплое белое молоко капало в хлопья, поднимаясь почти до уровня перелива. Он поставил коробку с молоком рядом с Гарри, который жевал и уже продвинулся до половины тарелки. Ни один из них не мог оторвать взгляда от картонной коробки, где четверть прямоугольной бумажной поверхности была оклеена чёрно-белой фотографией Итана Тёрнера.
Фотография была сделана ещё в период его славы, до его необъяснимой нисходящей спирали. Она включала в себя его примечательный, сильно изношенный красный жакет леттермана и дерьмовую ухмылку, которая была почти стёрта. Как и все остальные, они слышали новости об Итане, но всё это было так фантастично, так невероятно.
Он пропал без вести, и Арнольд не мог не продолжать продвигать теорию заговора (наедине с Гарри), что он имеет к этому какое-то отношение. Гарри продолжал играть роль скептика, придерживаясь более приземлённого подхода.
— Я просто говорю, что тебя там не было. Ты не видел того сумасшедшего дерьма, которое я сделал, — заметил Арнольд, перефразируя странный сеанс с мадам Одессой.
— Итак, позволь мне прояснить ситуацию… ты думаешь, что после этого магического ритуала, в котором ты принял участие, он каким-то образом изменил биологию Итана? Ты знаешь, тот класс, который мы посещаем вместе со всеми остальными, эти ребята говорят, что это дерьмо — полная чепуха, что-то заставило его сбежать. Вот что, по-твоему, произошло? — Гарри усмехнулся над ситуацией.
— А как ещё ты объяснишь подходящее время его исчезновения?
— Ну, как мы подробно обсуждали много раз, Итан — полный грёбаный придурок. Я могу вспомнить множество людей, которые хотели бы увидеть, как он исчезает. Чёрт, тут двое сидят за столом, чувак, — Гарри снова посмотрел на язвительную фотографию Итана на коробке. — По крайней мере, они разместили его, когда он всё ещё выглядел как… ну, знаешь, в фазе альфа-самца, — пошутил Гарри, снова хватая коробку с хлопьями и наполняя свою миску.
— А как ты объяснишь вот что. Все, кто видел его в последний раз в школе, говорили, что его лицо выглядело хуже, чем моё. Именно это и предполагала мадам Одесса. У него ни разу не было плохой кожи, и вдруг — БУМ! — половая зрелость настигает его в одночасье? Я не куплюсь на это.
— Хорошо, может быть, это немного странно, но это не суперстранно, — Гарри схватил коробку с молоком, чтобы добавить ещё немного к хлопьям. — Думаешь, он первый, кто оказался на одной из этих коробок? Загляни в свою мусорную корзину, я гарантирую, и ты найдёшь ещё куда больше. К тому же, даже если это каким-то образом было результатом той встречи, тебе действительно плохо из-за этого? Я имею в виду, это то, чего ты хотел, верно?
Арнольд подумал о том, сможет ли он жить, зная, что именно он спровоцировал самоотвержение Итана.
— Трудно ответить на этот вопрос, Гарри. Думаю, это зависит от того, как далеко зайдёт эта штука. Сейчас, наверное, мне просто любопытно. Я действительно не думал о том, что может произойти, просто о том, что я чувствую.
— Я понял, чувак! — крикнул Гарри.
— Что?
— Вернёмся к набережной!
— Ни за что, ты сумасшедший. Разве ты не слышал, что я сказал тебе, что там произошло? Мы не можем вернуться.
— Ты сказал, что хочешь знать, ну, я тебе говорю, пойдём узнаем. Тебе даже не нужно заходить внутрь, я войду и спрошу её сам, — предложил Гарри, предоставляя ему самый лёгкий путь для получения фактов.
Арнольд оглянулся на коробку с молоком, которая пульсировала глупым, снисходительным видом Итана. Это было самым большим событием в его жизни. Если бы он мог узнать, что то, что случилось с Итаном, связано с событиями на набережной, тогда он мог бы также подтвердить, что то, что мадам Одесса сказала о том, что у него в будущем будет девушка, также было правдой.