Его прекрасная гладкая кожа всегда заставляла его грешить. Если девушка была достаточно наивна, чтобы впустить его внутрь себя, она вскоре жалела об этом. Интимные подробности их сексуальной активности и конкретных физических качеств моментально становились общешкольными новостями. Он был тем, кто называл девушек шлюхами, а парней посмешищами. Его утренняя прогулка в школу сметала всех, кто попадался ему на пути. В яме со скорпионами вы не сможете найти бóльшего. Он был королём дерьма и гордился этим. Многие смотрели на него почти как на религиозного деятеля. Не потому, что он действительно был им, а потому, что он их к этому приучил.
Волнистый светлый маллет, красный жакет леттермана и солнцезащитные очки Шварценеггера были его фирменными отличиями. После душа он собрался и отправился в школу. Ему просто нужно немного бананового геля LA Looks, чтобы локоны на кончике его маллета упали должным образом. Он положил руку на зеркало в ванной и протёр его слева направо несколько раз, чтобы очистить своё отражение от пара.
Он был влюблён в себя. Уровень нарциссизма был тошнотворным, каждое утро он был действительно взволнован, смотря на собственное лицо. Лицо, на которое он смотрел семнадцать лет, до сих пор просто умирало от желания видеть его регулярно. Бабочки порхали в его животе, пока он ждал большого откровения. Он ничего не ждал больше, чем напоминания о его очаровательной реальности каждое утро.
Но сегодня всё будет по-другому, триумф, которого он ожидал, когда начинал свой день, будет заменён впервые за его относительно короткий жизненный цикл. Заменён отвращением, которое он чувствовал, когда бросал осуждающий, решительный взгляд на всех остальных. Шутка стала прогорклой и преследовала самые неожиданные цели. В искажённой иронии каратель стал наказанным.
Когда зеркало очистилось, его отражение стало видимым, и золотой мальчик тут же был потрясён жгучей ударной волной, которая зарычала по всему телу. Этого не могло быть… Должна быть какая-то ошибка… но зеркала не ошибаются. Они были определёнными и окончательными, как и все предубеждения Итана о его сверстниках.
На его обычно безупречном лице было разбросано множество пузырей подтекающих пятен. Их было ТОННЫ, просто невероятно, что такое количество могло накопиться за одну ночь. Это была аллергическая реакция? Нет, он уже видел это раньше, ничего подобного. Было очевидно, что это были прыщи — чёртова куча гнойных бугорков. Он почувствовал, как страх в его груди опустился в низ живота. Теперь он официально стал воплощением подросткового кошмара.
Он избавился от яркого ворчания, пропитанного недоверием, которое висело внутри в течение минуты, прежде чем он заставил его уйти прочь. Как это могло произойти? Такой нюанс не замечался для представителей золотого класса. Его сердце, казалось, бросили в сушильную машину, где оно будет крутиться вечность. Дискомфорт, страх и паника — чувства, которые он редко испытывал в эти дни. Он прошёл путь от напыщенной задницы до нервного срыва, не знающего, что делать дальше.
— Это пиздец! Это такой пиздец! — бушевал он, когда его гротескное отражение смотрело на него.
Как только Итан закончил одеваться, он спустился вниз, обильно потея в отчуждённом состоянии. Когда он завернул за угол, он увидел, как его мама высыпала несколько яиц на тарелку перед его отцом, который сосредоточился на развёрнутой газете перед ним. Его мама сначала не посмотрела на него, но когда он занял своё место, она подошла, чтобы подать ему его порцию. Реакция родителей была не такой, как он ожидал.
— А-ХА-ХА-ХА-ХА! — расхохоталась его мать.
Смех был настолько захватывающим, что поднялся до ещё более эксцентричного уровня, когда она осторожно поставила сковороду на плиту, топая ногой. Она скользнула на стул, лицо покраснело как свёкла, и слёзы текли. Внимание его отца отвлеклось от статьи о взрыве космического корабля «Челленджер», про который он читал на месте. Его вытащили из одной ужасной, болезненной темы только для того, чтобы оказаться рядом со своей женой.
Они оба были так увлечены его видом, что не могли ничего другого сделать в его присутствии. Как будто их отравили газом или накачали наркотиками. Смешки были настолько искренними, что казались почти болезненными. Их тела содрогались, усиливаясь с каждым мгновением.