— Что, чёрт возьми, с вами не так?! Перестаньте смеяться! Это не смешно, перестаньте! — Итан кричал.
Это было не похоже на поведение его родителей. Он мог быть самым большим мудаком на свете, но его родители были сдержанными людьми. Они всегда не одобряли его дерзкий образ жизни и хотели, чтобы он был скромнее. Может быть, это был их урок?
Возможно, но вряд ли. Ему казалось, что он попал в какую-то альтернативную реальность, как будто тела его родителей были похищены злыми существами, которые только и хотели, что унизить его. Странное поведение могло бы встревожить любого, но ещё больше разозлило Итана. Он агрессивно перевернул свой стул, но это ничего не изменило, их сводящее с ума хихиканье продолжалось, пока он не выбежал из дома и не захлопнул за собой дверь, выражая своё неодобрение, уходя.
Никогда ещё он так не боялся идти в школу. Он так привык быть принцем на белом коне, но сегодня была вопиющая разница. Несовершенство не было чем-то, с чем он когда-либо сталкивался. Он почувствовал тошнотворное ощущение, скрывающееся внутри, его руки дрожали, когда он прибыл в школу. Глядя на лица тех, кто проходит мимо него в коридорах, он задавался вопросом, будут ли они такими же жестокими, как он был во время своего пребывания в этих стенах? Ответ был в лучшем случае неопределённым.
Как обычно, глаза его одноклассников были устремлены на него, но он знал, что это больше не было из-за его милой задницы или лихой привлекательной внешности. Это было скорее подлое любопытство. Словно цирк приехал в город, им всем нужно было посмотреть на шоу уродов. Большинство парней молчали. Золотой мальчик или нет, он всё ещё мог выбить из них дерьмо, но девочки… он не мог их избить, не так ли?
Его первым уроком в тот день был английский — один из самых ненавистных. Он не слишком хорошо ладил с мистером Трейнером, в основном из-за его постоянного дурачества и неуместных выходок, которые, как он считал, важнее было показать, чем сам урок. Обычно они были за счёт изгоев. Но когда в тот день Итан вошёл в класс, на обычно бесстрастных губах мистера Трейнера расплылась огромная слащавая улыбка. Он бросил взгляд на лицо придурка-учителя и понял, что в этот день всё будет по-другому.
Итан слышал, как какие-то девушки хихикают и болтают о нём несколькими рядами ниже. Обычно он говорил им заткнуться и называл их шлюхами или чем-то ещё, но сегодня он был в новом состоянии. Впервые он был тихоней, пытаясь просто слиться с остальными и избежать конфронтации. Он сидел словно на яичной скорлупе, следя за каждым движением и взаимодействием в комнате, как ястреб.
— Ладно, класс, успокойтесь. Вы все думали о том, что хотите съесть на обед во время экскурсии в газету Valley на следующей неделе? Я знаю, что изначально мы собирались просто взять что-то из дома, но кое-что изменилось. Я решил, что хочу угостить вас всех сам, хорошо звучит?
Класс дружно зааплодировал, взволнованный перспективой бесплатной еды по своему выбору.
— Что ж, давайте проведём быстрый опрос, — мистер Трейнер нашёл Итана, сделав несколько шагов, пока тот не оказался прямо перед его столом. Он поднял на него глаза. — Что скажешь, как насчёт пиццы?
Те, кто не обращал особого внимания, просто ликовали; все любили пиццу. С другой стороны, та часть, которая поняла тонкую шутку, бессердечно рассмеялась. Они могли точно видеть, что он делал.
— Что ж, думаю, тогда это решено. Пицца! Давайте, все, давайте вместе. Пицца! Пицца! Пицца!
Класс последовал его примеру, все скандировали позади него, а его зловещий взгляд пронзал душу Итана.
Каждый раз, когда они повторяли призыв, в его разгорячённой голове словно барабан стучала кровь. Его лицо напряглось, белые угри начали капать под давлением, лопаясь и трескаясь с каждым отзвуком. Мантра продолжалась, пока он вставал со стула и выбегал из класса — дождь издевательской истерии следовал за ним сзади, пока он мчался по коридору. Это был первый раз, когда он вошёл в класс и ушёл, не сказав ни единого слова.
Он лихорадочно вылетел из-за угла, не думая о занятиях, только о том, чтобы удрать ото всех. Администрация всегда запрещала им бегать по коридорам, чтобы дети не врезались друг в друга. Они и установили правила по этой причине.
По иронии судьбы, он столкнулся с Джилл Маршалл, девушкой, с которой он уже привык сталкиваться телами — она была его последней игрушкой для забав. Их головы яростно ударились друг о друга, его прыщи брызнули неприятным, грязным, беловато-жёлтым, заполнив все её щёки. Они оба приземлились на спину, ошеломлённые аварией. Когда они сели, зрачки Джилл расширились. Она не могла поверить в жирное кровавое месиво, покрывавшее лицо её лодки мечты.