– Документы у вас с собой? – прошептал Альберт.
– Да.
– У Виктора тоже?
Ясмина не знала. Через стекло она видела, как Виктор приветствовал солдат:
– Ciao, amico, come va?[20] – С обезоруживающей улыбкой он показал им ручку для запуска мотора.
Немцы были даже моложе его. Изможденные лица, еще чужие здесь. Виктор склонился перед радиатором, вставил рукоять в отверстие и резко крутанул, немцы, остановившись подле него, явно давали советы. Альберт выжал педаль газа, еще раз, и еще. Мотор ревел, но не запускался. Мими бормотала молитву.
В стекло постучали.
– На газ не жать! – У офицера было жесткое, худое лицо с холодными глазами.
Альберт кивнул, на лбу выступили капли пота. На тротуаре уже скопилась горстка зевак. Офицер что-то приказал, и солдаты, встав по разные стороны машины, без предупреждения толкнули ее. Виктор едва успел отпрыгнуть в сторону, ручка звякнула об асфальт. Один солдат открыл дверцу и взялся за руль, чтобы направить машину к обочине. Альберт бессильно обмяк. В этот момент Ясмина осознала: немцам нет нужды ненавидеть их. Местные для них просто помеха, которую следует убрать с дороги. Вероятно, им безразлично, евреи эти местные, арабы или итальянцы. Они смотрели на них сверху вниз, потому что местные – никто. Ненависть рождается в горячем сердце, презрение исходит из холодного.
Машина ткнулась в тротуар и резко остановилась. Прохожие таращились, разинув рты.
– Где Виктор? – крикнула Мими.
Ясмина обернулась и увидела его позади машины, офицер что-то требовательно говорил ему. Немецким военным было не особо интересно пререкаться с местными. Вот и офицера привлек вовсе не сам Виктор, просто следовало показать собравшимся зевакам, кто теперь хозяева в городе. Виктор был лишь средством. Скорее всего, немец не смог бы отличить еврейское имя от мусульманского. Виктор делал вид, что ищет документы, лишь бы потянуть время. Ясмина тотчас это поняла. У него не было с собой удостоверения. Почему он не взял его? Из высокомерия или из-за протеста против отца? Ясмина схватилась за ручку двери.
– Сиди! – приказал Альберт непривычно резко.
– Надо ему помочь!
– Сиди, я сказал!
Альберт уже хотел выйти сам, но тут от толпы зевак отделился мужчина в элегантном костюме. Это был Латиф, консьерж.
– Виктор! – громко воскликнул он и обратился к офицеру по-французски: – Этот господин – сотрудник отеля «Мажестик», месье!
– Что?
– Personale. Lavoro. Italiano. – То была неподражаемая смесь из вежливости, такта и авторитета, присущая Латифу. Всегда к вашим услугам, но никакого раболепия.
– Персонал? А документы?
– В отеле, месье. У нас такой порядок.
– Ну тогда на работу, вперед!
Офицер направился с Латифом и Виктором ко входу в отель.
Латиф незаметно подал Альберту, уже вылезшему из машины, знак не вмешиваться. Альберт кивнул так же незаметно и сел на место. Солдаты припарковали свой автомобиль перед отелем.
– Что они с ним сделают?
– В отеле ему ничего не грозит, – сказала Мими.
Однако когда Виктор с Латифом и офицером скрылись за дверями, Ясмину охватило недоброе чувство. Она не раздумывая распахнула дверцу и кинулась через дорогу к «Мажестику».
– Ясмина! – крикнул вдогонку отец.
Солдаты обернулись. Ясмина пробежала мимо них. Внутри она поняла, что совершила ошибку.
В лобби царил хаос. Повсюду громоздились чемоданы, ящики с амуницией и канистры. У стойки какая-то французская пара протестовала, носильщики тащили их чемоданы к выходу, солдаты выгружали из ящиков оружие. В центре стоял офицер с каким-то списком – наверное, распределял комнаты. Ясмина увидела Виктора с Латифом и направилась к ним.
– Они конфисковали отель, – безутешно прошептал Латиф.
Благородный «Мажестик» отныне больше не был отелем, а стал комендатурой немецкого вермахта.
Ясмина непонимающе смотрела на него.
– А что с нами? – спросил Виктор.
– Для нас ничего не меняется, – сказал Латиф с горькой иронией. – Разве только то, что наши дорогие постояльцы теперь все будут сплошь из Германии. Быстро, Ясмина, переодевайся – и наверх. Все комнаты должны быть подготовлены.
Ясмине стало не по себе.
– А Виктор? – спросила она. – Латиф, ты же знаешь, мы…
– Французы? – перебил ее немецкий офицер со списком, издерганный и переутомленный многоязычным хаосом.
– Итальянцы, – сказал Латиф. – Они итальянцы.
– Nome, cognome?
– Карузо, Витторио и Фарфалла, – соврал Виктор.
Офицер внес их имена в свой список и спросил Латифа:
– Британцы или американцы среди персонала?