Красный цвет — это кровь мертвого пацана. У меня красный вышел очень светлым, и я добавил чуток черной краски. И все равно того, что я видел у себя в голове, не вышло. Жалко.
Миссис Фрейзер:
— Будешь так усердствовать, дыру в бумаге протрешь!
В конце концов я плюнул. Перед глазами у меня все плыло, и Поппи на меня косилась как на придурочного.
Здесь повсюду предупреждения. Понятно, что их цель — помочь, но некоторые уж очень смешные. Вокруг нашей школы высокая ограда, а поверху из нее торчат острые пики. На ограде написано:
Правда, смешно? А в школе куча объявлений про мобильные телефоны:
Коннор Грин:
— Это потому, что все преподы — роботы, у них от сигнала с мобильников микросхемы клинит.
Натан Бойд:
— Тебе тоже нужно табличку повесить. «Не говорите с этим парнем. Риск лапши на уши».
Коннор Грин:
— Отвали!
У реки мы обнаружили еще одну психанутую надпись:
Нам эта объява дико понравилась. Сейчас она у нас на первом месте.
Я:
— Надо подсунуть Натану Бойду кресс водяной, пусть покушает.
Дин:
— Клевая мысль. Только он не станет. За деревьями — река. Такая темная-темная. И узкая, особо не поплаваешь. Да еще в воде полно кислоты, сразу кожу сожжешь. Над трубой, по которой стекает всякая дрянь, настил, можно усесться вдвоем. Мы сели и принялись смотреть на проплывающий мусор. Ничего особенного — палки, консервные банки и бумажки. Кто первый заметит человеческую голову, тому миллион очков.
Мы высматривали нож, которым убили мальчика. Называется «орудие убийства». Если обнаружим, выловим из воды и передадим полиции.
Я:
— Гляди в оба, ведь он может быть где угодно.
Дин:
— Задача ясна, детектив-инспектор.
Мы теперь настоящие детективы. Это наша миссия. Ведь мертвый пацан как-то даже сказал придуркам, чтобы отвяли от меня, когда те орали, что я себе колени отморожу, потому что штаны короткие. Я его даже не просил, он сам ввязался. После этого я хотел с ним подружиться, но его убили раньше. Все равно он был мне друг, хоть этого не знал, и теперь моя очередь ему помочь. Это мой первый убитый друг, такое нельзя забыть. На орудии убийства должны остаться отпечатки пальцев и кровь. Дин сказал, по ним можно определить убийцу Он это тоже видел в сериале.
Дин:
— Поможем поймать убийцу, получим награду, круто, да?
Я:
— А сколько?
Дин:
— Не знаю. Штуку. Может, больше.
«Штука» значит «тысяча». Очень много.
Если бы у меня была штука фунтов, я бы купил билет и папе, и Агнес, и бабушке Аме, а на оставшиеся деньги — нормальный кожаный футбольный мяч, который не улетает куда попало, когда по нему бьешь.
Я:
— Ты смотри внимательно. Он точно сюда побежал.
Дин:
— А насчет ножа ты уверен?
Я:
— Спрашиваешь! Вот такой здоровый!
И я расставил руки.
Дин:
— Слушаюсь, шеф. (Так детективы разговаривают между собой. По правде.)
Если убийца бросил нож в реку, его, наверное, давным-давно унесло в море. А вдруг нет? Чесслово, нервное это дело. Не хочу, чтобы убийца выкрутился. Так что мы смотрели во все глаза.
В этой речке даже рыбы нет. Грустно как. Хоть бы несъедобная попадалась. И уток нет, мелюзга переколола утят отвертками. Птенчику ведь много не надо.
А орудия убийства мы так и не обнаружили, только колесо от велосипеда, все ржавое и покореженное. В следующий раз захватим фонарики и перчатки и покопаемся в густых водорослях.
Апрель
Прачечная — это комната, где куча стиралок стоит. Она в подвале Люксембург-хауса. Стиралки ничьи, ими может пользоваться каждый, кто живет в доме. Заплати денежку — и пользуйся. Машины огромные, человека можно целиком запихать. Я как-нибудь попробую, возьму да и засну в барабане. Есть у меня такая давняя мечта.
Стирать можно в любой машине, необязательно в одной и той же. Моя любимая стоит у окна, на ней кто-то написал стихи: