Кайл Барнс:
— Пробеги по всей школе с криком «яйца-волосня»!
Я:
— Выброси чью-нибудь ручку за окно!
Коннор Грин:
— Оближи вон ту жоханую ложку!
В траве у главных ворот валяется ложка. Вся покореженная и горелая. Самая отвратная ложка на свете.
Коннор Грин:
— Затолкай ее в рот всю целиком и пососи!
Натан Бойд:
— Не буду я ее сосать, и вообще она треснутая.
Кайл Барнс:
— Слабак! Очко заиграло!
Натан Бойд:
— Отъебись. Вытереть ее надо для начала.
Коннор Грин:
— Нет уж. Соси как есть.
Натан Бойд:
— Сам соси. Это ты у нас сосун.
Кайл Барнс:
— Не увиливай! Зассал, да? А трепался, мол, я все сделаю, что закажете.
Я:
— Ага, сам нас просил придумать.
Натан Бойд:
— Да пошли вы все!
И лизнул ложку Хорошенько так лизнул и швырнул на землю. Я уж думал, его вырвет, но нет, удержался.
Кайл Барнс:
— Так ты только лизнул! А пососать?
Натан Бойд:
— Сам соси!
Эту ложку кроме него никто не лизнул бы. Даже не прикоснулся бы. В седьмом классе Натан Бойд — самый отчаянный. Тут все так думают. Но даже ему слабо врубить пожарную тревогу Если она реально сработает, тут же примчатся пожарные тушить огонь. И даже если ничего не горит, они обязаны все проверить. Если тревога ложная и они найдут виновника, то прямая дорога за решетку Ложный вывоз — преступление, потому что, пока пожарные ковыряются с проверкой, где-то может вспыхнуть настоящий пожар и погибнут люди.
З-Омби:
— Уверен, что готов? Очко не играет?
Если бы я состоял в Лощине, Вилис бы мне плохого слова сказать не посмел. Приглянись мне чьи-нибудь кроссовки, надел бы вместо своих, и никто бы не пикнул. Я отдал свой творожный пудинг Манику и шагнул вперед. В библиотеке тусовался какой-то народ, но в коридоре было пусто.
З-Омби:
— Разбей загородку, и все дела. Это легко, пластмаска одна.
Я:
— А если с первого раза не разобьется?
Шиззи:
— Долби, пока не расхерачишь. А мы посмотрим, сколько это у тебя займет.
З-Омби:
— Не дрейфь. Мы с тобой. Я постою на стреме.
Ребром ладони оказалось бить сподручнее, чем костяшками пальцев. Пока сигнал не сработает, с места срываться нельзя. Я старался не шуметь. Сердце у меня грохало будто спятивший барабан, во рту появился металлический привкус. Кто-то шел по коридору, пришлось ждать, пока скроются. Быстрее! Давай-давай-давай!
Захотелось в туалет, да нельзя.
З-Омби и Шиззи торчали в отдалении.
З-Омби:
— Шевелись! Сильнее бей!
Я со всей силы шарахнул по прозрачной пластмассе. Она и не подумала треснуть, зато рука стала будто не моя. Молоток бы. А может, убежать? Я огляделся, вдруг кто поможет, если З-Омби и Шиззи накинутся на меня. Но они уже исчезли, только гогот откуда-то несся.
Шиззи:
— Ссыкун!
У меня даже глазам жарко стало. Я еще раз с размаху ударил в пластмаску. Ничего, даже кровь не пошла. Сбежать, пока меня никто не увидел! Я скатился вниз по лестнице. Ноги сделались ватные, но я ничего, устоял, пролетел под мостом к гуманитарному корпусу и кинулся в туалет. Опасность уже миновала, только желудок крутит. Наверное, я теперь у Лощины в черном списке, не выполнил ведь задание. Но я же не виноват, что руки у меня такие мягкие!
Мистер Фримпонг поет в церкви громче всех, хоть он и самый старый. Вечно перекрикивает остальных — хочет, чтобы его голос первый долетел до ушей Бога.
Но это нечестно. Если Господь услышит только мистера Фримпонга, он отдаст ему милости, полагающиеся другим. Несправедливо, если вдуматься. И еще мистер Фримпонг ужасно потеет. Он ведь вечно в галстуке, и верхняя пуговица застегнута.
Лидия:
— Наверное, и моется в галстуке.
Я:
— Где твоя почтительность?
Лидия:
— Замолкни, какашка!
Мистер Фримпонг до того потеет, что не может стоять на ногах — опускается на скамью и засыпает. Все леди прямо кидаются ему на помощь, друг друга отпихивают. А пастор Тейлор шлепает его по щекам, чтобы разбудить. А когда задремавший откроет глаза, леди хором возносят хвалу Господу Хотя, по-моему, сам Бог и насылает на него сон. Наверное, вопли мистера Фримпонга Господу успели поднадоесть.
Потому-то в церкви решетки на окнах — не для защиты от камней шпаны, а чтобы стекло не треснуло от пения мистера Фримпонга.
Мы посвятили одну молитву маме мертвого пацана и одну молитву — полиции, дабы Господь сподобил их найти убийцу.
Я: