Я пытаюсь пошевелиться. У меня болят ноги. В голове стучит, а в руках такое ощущение, будто я провел восемь раундов бокса с Мухаммедом Али в расцвете сил.
— Ауч.
— Миранда? — голос Хаггерти приглушен дверью. — Ты не спишь? Я вхожу.
Я прижимаюсь к стене и обхватываю колени руками, прижимая их к груди.
— Дважды ауч!
Щелчок.
Пространство вокруг меня заполняют яркие лампы дневного света. Я подношу руку ко лбу, чтобы прикрыть глаза.
— Теперь, когда выплакалась, тебе стало лучше?
Я качаю головой.
— Я заходил, чтобы поговорить с тобой, но ты крепко спала. Тебе это было необходимо. Сильный выброс адреналина может так подействовать на человека, тем более на такую миниатюрную особу, как ты.
— Или, может быть, меня накачали наркотиками. От этого тоже может клонить в сон. — Мой голос звучит хрипло. Думаю, что такое может произойти из-за того, что ты кричишь во все горло, когда в тебя стреляют и сбрасывают в дыру в крыше. Или из-за наркотиков. Может быть, под действием наркотиков это тоже может произойти?
— Я не накачивал тебя наркотиками. Клянусь, — он усмехается.
Это не смешно. Во всей этой ситуации есть что-то неправильное.
— Теперь я могу идти домой? Я слышала, как вы разговаривали снаружи, и ты сказал, что отвезешь меня домой.
Наступает долгая пауза.
— Я сказал, что попытаюсь вытащить тебя отсюда, но, к сожалению, этого не произойдет. Даже близко нет. Только не после того, как я объявил тебя своей невестой.
Мое сердце колотится, а желудок сжимается, как будто на него обрушивается цунами.
— Но почему? — ною я.
— Потому что здесь нет безопасного места. Наш куратор ясно дал понять, что единственный способ сохранить тебе жизнь — это быть здесь, со мной. К тому же, люди, на которых я работаю, вряд ли поверят, что моя невеста снова уехала за границу всего через день после возвращения, не так ли?
Его невеста.
Зачем он это сделал? Вероятно, по той же причине, что и я в кондитерской. Чтобы решить проблему. Я была его проблемой.
— Ты не можешь держать меня взаперти в этой темнице, как заключенную, — огрызаюсь я. — Я не совершала преступления. Я не должна быть наказана.
Они не могут на самом деле держать меня здесь. Не так ли?
Меня начинает трясти, и я не уверена, то ли от страха, то ли от холода, а может, и от того, и от другого.
— Т… ты из полиции. Ты служишь и защищаешь — вот что ты сказал. Я не чувствую себя защищенной. Я чувствую себя похищенной.
— Тебя не наказывают. Я тебя не похищал. Ты не заперта. Это не темница, это квартира в городе. — Хаггерти глубоко вздыхает. — Сегодня ты случайно оказалась не в том месте и не в то время, и я не могу этого изменить.
В реальной жизни такого не происходит. Только не со мной. Это происходит по телевизору, в новостях. Это случается с другими людьми.
Федеральная полиция Австралии.
Нападения под прикрытием.
Перестрелки средь бела дня.
Квартиры под землей.
Дыры в крышах…
Я чувствую себя так, словно надо мной издеваются. Это нереально. Нет! Тиффани и Эльза сделали это. Эти две моих подруги, несомненно, любят, хорошенько подшучивать, и теперь мне нужно, чтобы они обе внезапно появились из ниоткуда и посмеялись надо мной. Меня разыгрывают. Должно быть, так оно и есть. Только у меня хватает здравого смысла понимать, что, несмотря на то, что они обе хороши в розыгрышах, этот им явно не по зубам. Мой желудок сжимается, как и моя надежда.
— Миранда, ты слышала, что я сказал?
Меня не разыгрывают. Я реально в беде.
— Миранда?
Я вздергиваю подбородок и смотрю в глаза Хаггерти.
Ох, боже. Как долго я нахожусь в этом месте? Как долго я здесь пробуду?
— Я спала всю ночь? Уже утро?
Он качает головой.
— Могу я, пожалуйста, пойти домой?
— Нет. — В его глазах появляется что-то, похожее на жалость.
Я опускаю плечи и голову. Я не хочу видеть его жалость. Я не хочу его вообще видеть. Я бы хотела, чтобы он просто встал и исчез. Я не могу этого сделать. Я просто не могу. Как я смогу? Мне нужны мои мама и папа… Я должна уйти.
— Я ухожу, — говорю я себе под нос. — Я иду домой. — Мои слова звучат громче. — Ты не можешь удерживать меня здесь против моей воли. Ты не можешь заставить меня участвовать в какой-то операции под прикрытием или что там еще за хрень. — Я нахожу в себе силы встать. Расправляю ноющие плечи и свирепо смотрю на Хаггерти. — Я свободный человек в этом мире, и никакой здоровяк из Федеральной полиции Австралии не помешает мне уйти отсюда. Вот я и уйду.