Он падает, как будто ощущает на языке вкус своих орешков. Потому что так оно и есть. Потому что я только что нанесла ему карате-удар. Хия, ублюдок.
— Боже мой! — Лэйн задыхается. Он лежит в позе эмбриона.
Я встаю и говорю:
— Я же говорила тебе, что знаю, что я…
Его рука сжимает мою лодыжку. Другой рукой он подхватывает меня под зад. Я падаю на него.
Один перекат, два переката, и я лежу на животе.
Вот черт.
На мои ноги оказывается давление. Я пытаюсь брыкаться. Но не могу. Он берет мои запястья в свои руки и медленно вытягивает их, пока они не оказываются прямо у меня за спиной.
— Ай! — кричу я.
— Я знал, что ты ударишь в пах; это то, что делают все женщины, и это не то, с чего тебе следует начинать. У меня надета защита. Она называется чашечка, милая.
Что ж, это объясняет, почему у меня сейчас болят костяшки пальцев.
— Отпусти меня.
— Ты позволишь мне как следует обучить тебя и прекратишь всю эту чушь типа «я знаю каратэ»?
Я молчу.
— Ну?
— Ой, черт, — рычу я, когда мои руки поднимаются выше. Мои плечи вот-вот выскочат из суставов? — ТЫ ДЕЛАЕШЬ МНЕ БОЛЬНО.
— Ты позволишь мне научить тебя или нет? — он повышает голос.
— Да, — кричу я.
— Хорошая девочка. — И так же быстро, как он прижал меня к полу, он поставил меня на ноги. Взгляд Лэйна проникает глубоко в мою душу. Я закрываю глаза, чтобы не видеть его.
Он не спрашивает, в порядке ли я; он просто кружит меня, как будто я какая-нибудь балерина, выступающая в балете, а затем наклоняет.
Жжение, пронзающее мою задницу, заставляет меня задержать дыхание и прикусить нижнюю губу.
Охуеть! Ай!
Он что, только что отшлепал меня? Он просто отшлепал меня.
— Готов учиться, солдат? — кричит он.
У меня слишком кружится голова. А еще я потрясена… и возбуждена.
Он только что отшлепал меня.
Я тяжело дышу. Встаю. Оборачиваюсь и смотрю на него. Жар, заливающий мои щеки, заставляет меня покраснеть.
Лэйн смеется так сильно, что у дома чуть не рушится крыша.
Черт, его смех — это все.
Мы стоим в разных концах комнаты друг от друга. Лэйн с широкой ухмылкой на красивом лице. Я потираю подбородок, размышляя, как мне разрушить этот кирпичную неприступную стену. Я использовала единственный трюк, который был у меня в запасе.
Что делать, что делать?
— Ты готова снова наброситься на меня или позволишь мне показать тебе, как это правильно делать?
Я отвечаю ему ухмылкой:
— О, ты сдашься, куколка.
— Куколка? Серьезно? — его брови приподнимаются.
— Это именно то, что я сказала, не так ли? — Я показываю ему фак, отчего он снова смеется.
— Ладно, тогда это будут твои похороны, — поддразнивает он.
— Или твои.
— Ну если ты так говоришь.
— Я действительно так говорю.
— Ну, тогда давай. Мне уже становится скучно ждать. — Он притворно зевает, прикрывая рот рукой.
Он и этот его остроумный рот.
Я сгибаю колени и раскачиваюсь из стороны в сторону. Схватить его за горло. Вот то, что мне нужно сделать.
— Так ты идешь или как? — он подмигивает.
Мне нужно показать ему, что я контролирую ситуацию. Я расправляю плечи и подпрыгиваю на носках, пока не бросаюсь к нему со всех ног, сгибая правую руку и целясь локтем.
Лэйн хватает меня за ноги и переворачивает вверх тормашками. Ублюдок. Я сопротивляюсь его силе и обвиваю ногами его шею, скрещивая ступни у него за головой, моя голова подпрыгивает на уровне его колен.
— Опять неверное движение, — говорит он. Я чувствую его дыхание у себя между ног.
Ни хрена себе!
Я повисаю мертвым грузом, пока не начинаю хихикать и изо всех сил сжимаю бедра вокруг его шеи.
Смерть от удушения бедрами. Это может сработать.
— Стоп! — кричит он.
Это работает. Я выигрываю… пока не проигрываю.
Его пальцы сжимают мою задницу, и он тянет меня вверх, так что моя вагина прижимается к его лицу. Я чувствую его рот прямо перед тем, как он сильно кусает меня.
Я взвизгиваю, как собака, которую ударили по носу.
Он только что откусил мой женский пирожок.
Вы, должно быть, шутите.
Глава двадцать четвертая
Моя киска пульсирует, как у сукиного сына, и я в третий раз пытаюсь завалить Лэйна, но в итоге моя голова оказывается у него подмышкой, а ноги зажаты между его ног.