Мужчина смеется.
— Справедливо, — говорит другой мужчина. — Мы тебя надолго не задержим. Не хочу, чтобы эта женщина набросилась на моего лучшего сотрудника.
Я не слышу больше ни слова после того, как открываю дверь в конце темного коридора и захлопываю ее за собой, словно бомбу взрываю.
Я опоздала на автобус. Я увидела объявление в витрине магазина. Я схватила человека, которого хотела бы вообще никогда не видеть. Если бы можно было найти машину времени и вернуться в начало сегодняшнего дня, я бы вообще не встала с постели.
Глава третья
Комнату освещают пять маленьких экранов. Камеры наблюдения. На одной из них виден коридор, ведущий в квартиру. Должно быть, именно туда убежал Хаггерти, когда мы услышали стук в дверь. Вот как он понял, что ему нужно делать.
На одном из экранов жирным шрифтом написано «Камера два». На ней изображены трое мужчин, стоящих перед Хаггерти. Они выглядят злыми, богатыми и, похоже, готовы убить человека без малейших угрызений совести. Ну у какого человека на лице вытатуирована змея, а на шее висят золотые цепочки? У секс-торговца, вот у кого.
Во что я вляпалась?
Я внимательно наблюдаю за тем, как Хаггерти продолжает сидеть перед мужчинами в костюмах.
Парень с татуировкой на лице протягивает руку. Хаггерти берет ее в свою, и они обмениваются рукопожатием.
А что, если он не коп под прикрытием, как он говорил? Что, если Хаггерти — один из этих парней? Продаст ли он меня?
Посмотрев налево, затем направо, я ищу окно, дверь — хоть что-нибудь. Там лишь голые стены.
Пожалуйста, пусть здесь будет люк или что-нибудь еще, что поможет мне исчезнуть из этого места.
Я поднимаю взгляд к потолку. Там тоже ничего нет. Ну, насколько я могу судить из-за недостаточного освещения, нет.
— Миранда, ты в порядке? — голос Хаггерти доносится из-за двери.
Я смотрю на экраны телевизоров. Мужчины ушли, и Хаггерти тоже.
— Миранда, я сейчас войду к тебе. Они ушли.
Я делаю один неуверенный шаг назад, потом еще и еще, пока не чувствую спиной стену.
Ручка поворачивается, дверь приоткрывается.
— Ты в порядке. У меня твоя одежда. Я положу ее на пол, а потом отойду, чтобы ты могла одеться. Я не буду смотреть на тебя, обещаю. — Его тон извиняющийся.
— Хорошо. — Меня едва слышно.
Он делает, как сказал, и дверь закрывается.
На цыпочках пересекая комнату, я приседаю и собираю все предметы своей одежды, на ходу надевая их. В тот момент, когда натягиваю футболку через голову, я плачу. Мои плечи трясутся. Я закрываю голову руками и опускаюсь на пол, пока не ложусь в форме морской звезды.
— Проверь, как у меня там все зашито, ты, напыщенная задница. — Голос снаружи знакомый. Бретт. Я запрокидываю подбородок так далеко, как только могу, пытаясь хоть мельком увидеть их в объективе камеры. Я не могу разглядеть никого из них из-за слез, застилающих мне глаза.
— Это та девушка, что рыдает, как раненая собака? В нее попала пуля?
— Нет. Физически она не пострадала.
Я вытираю слезы и не перестаю вытирать их, пока не вижу достаточно ясно, чтобы рассмотреть мужчин на мониторе.
— Неужели Салли и Рэйв обратили внимание на ее светлые волосы и большие голубые глаза и захотели продать ее вместе с другими девушками? Видел, как они уходили. — Бретт поднимает руки в предостерегающем жесте. — Не волнуйся. Они меня не видели.
— Они видели ее, но не собираются продавать. Ну, я так думаю. Но не уверен, что нам все-таки не придется этого делать.
Продать меня? Продать меня? Что случилось с тем, что ты защитишь меня, лживый кусок дерьма?
— Я удивлен. С ее светлой кожей и изящными чертами лица, она принесла бы ему кучу денег.
— Я рассказал ему историю для прикрытия.
— И что же это за история?
— Что она моя невеста, которая вернулась из-за границы, где провела месяц.
— Невеста. — Бретт смеется так громко, что вся квартира трясется. — Твоя невеста, — говорит он, все еще ликуя. Его плечи быстро трясутся.
— Эй! Прекрати. Именно она изначально подала мне эту идею.
— Что? Как? Ты сказал ей? Она знает, кто мы такие, кого мы пытаемся упрятать за решетку и что мы оба делаем в этой мусорной куче?
— Не совсем. Она пыталась выдать меня за своего жениха в кондитерской, пока ты не получил свою дурацкую пулю в зад и не назвал меня своим героем.
— Что?
Следует короткая пауза.
— Отложим эту историю на потом. Сначала мне нужно убедиться, что я не сломал эту цыпочку. Она рыдает, будто ребенок, у которого украли леденец.