Остров сверху был похож на раковину моллюска наутилуса. Будто бы огромный наутилус всплыл из таинственных глубин океана, прилег отдохнуть на бок, да так и заснул, греясь в лучах заходящего солнца. «Раковина» как бы раскручивалась из центра острова против часовой стрелки. На выпуклых холмах «раковины» стояли каменные пирамиды правильной формы, а во впадинах цвели райские сады, текли хрустальные ручьи и говорливые речки. Там же, среди райских кущ, располагались мраморные виллы и особняки жителей острова. В центре Дилмуна стоял огромный храм, посвященный богу Солнца. Здание было вытянуто по линии Север — Юг. Двускатная крыша храма скрывала под своими крыльями три одинаковые пирамиды, которые были поставлены в один ряд. Под двумя крайними пирамидами находились две перевернутые пирамиды, которые имели общие основания с верхними пирамидами. Таким образом, под крышей располагались два октаэдра, а между ними — пирамида. Под первым октаэдром, находящимся с северной стороны здания, располагался третий октаэдр. Он был построен так, что верхняя половина его в виде правильной пирамиды занимала первый этаж храма и своей вершиной касалась нижней вершины верхнего октаэдра. А вторая половина нижнего октаэдра — перевернутая пирамида, — располагалась в подвале здания. Эту пирамиду жрецы раз в неделю заполняли ледяной водой и купались в таком бассейне. В этом же бассейне проводились обряды омовения, крещения и инициации. Между двумя октаэдрами находилась точка перехода в загробный мир… Из здания храма выходили две астральные спирали: спираль Золотого сечения и спираль Фибоначчи. Обе спирали раскручивались против часовой стрелки. В точках пересечения двух спиралей на острове полубогов были поставлены семнадцать каменных пирамид. Причем, первым шагом спирали Фибоначчи, ее ключом, являлась длина стороны квадрата основания одной из семи пирамид. Крышу здания по всему периметру поддерживали величественные круглые колонны из белого мрамора. Из-за этих колоннад все здание не казалось таким вытянутым. А напротив главного входа в храм Солнца стояла 34-метровая статуя женщины — прародительницы землян. Богиня была отлита из электрона — сплава золота с серебром. В высоко поднятой вверх правой руке статуя держала чашу-факел. Десять золотых лучей выходили из ее головы в разные стороны и сияли на солнце в виде живого нимба…
Сделав круг над волшебным островом, на котором остановилось время и сжималось пространство, Пифагор полетел на север. Промчавшись, как вихрь, над Аравийской пустыней он направился в Междуречье. Синими прожилками внизу блеснули Тигр и Евфрат, и вот уже невидимым болидом несется он над Великим Вавилоном. Гигантские ворота города, Висячие Сады и семиступенчатые пирамиды с высоты полета показались адепту игрушечными, ненастоящими. Многоэтажные кварталы Вавилона, разрезанные прямыми проспектами на правильные параллелепипеды, сверху были похожи на куски праздничного торта. А уже через секунду его взору открылись древние столицы ассирийцев — Ашшур, Нимруд и Ниневия. Над Ниневией Пифагор повернул в сторону Ионии. Не сбавляя скорости, фиолетовый вихрь пронесся над землей ханаанской, над портами Финикии, над Галикарнасом, Милетом, Эфесом, пока не очутился возле горы Микальской напротив Самоса. Здесь Пифагор снизил скорость и на бреющем полете пролетел по кривым улочкам родного города. Вот и торговая площадь, пропахшая свежей рыбой, набитый заморскими кораблями порт, вот и храм Аполлона, рядом вилла отца. А где же родные? Ах, вот они — завтракают в трапезной за старым семейным столом. Отец, мать, братья, прислуга — все живы-здоровы, все на месте, будто бы и не было тридцатилетней разлуки. Только постарели все, только головы покрылись сединами, а лица — глубокими морщинами…
Пифагор подлетел к матери в виде фиолетового шарика и долго гладил ее прозрачной рукой по голове. Она почувствовала это мягкое прикосновение, будто кто-то касался ее седых волос и высокого лба легким невидимым шарфиком… Мать стала оглядываться и тревожно смотреть куда-то вверх, глядя сквозь потолок. На глазах у нее навернулись слезы… Ну, все, все… Прощайте мать, отец, прощайте родные и близкие, теперь можно и на Венеру…
Пифагор пролетел невидимым облачком сквозь потолок виллы, поднялся выше и опять оседлал Белый луч Великой Пирамиды. Земля становилась все меньше и меньше и, наконец, превратилась в круглую цветочную клумбу. Города уменьшились, а потом и вовсе исчезли. Целые страны и материки выглядели зелеными островками посреди мирового океана. Более половины лица планеты было скрыто под паранджою белых облаков. Сквозь просветы в облаках виднелись очертания Западной Африки и Южной Америки. Затем, когда Земля уменьшилась до размеров суповой кастрюли, то оказалось, что вся планета окружена плотной голубой дымкой, непроницаемой для взгляда.
Пифагор оторвал увлажненный взор от уменьшающейся Земли и увидел, что он проплывает мимо Луны. Огромная Луна ослепила его на какое-то время своей бело-синей поверхностью. Но когда адепт стал внимательно вглядываться в тени лунных кратеров, то увидел небольшой город на обратной стороне спутника. Белые дома и синие ангары города напоминали половинки сфер и цилиндров. А рядом с обтекаемыми домами в кратере стояли огромные ракеты, космолеты и небольшие летательные аппараты, сделанные в виде двух сложенных тарелок. Пифагор не стал прилуняться, отложив знакомство с лунной базой инопланетян до следующего раза. Адепт уносился все дальше и дальше, ввинчиваясь по спирали Фибоначчи в студеные космы Космоса.
ЖИЗНЬ НА ВЕНЕРЕ
На Венере жители красивые
Отвели землянина на базу,
А потом страну свою счастливую
Пифагору с радостью показывали…
Пифагор летел в черноту космоса с такой огромной скоростью, что светящиеся точки звезд превращались в желтые полосы. Наконец, возле орбиты Венеры адепт простым волеизъявлением снизил скорость полета, и звезды обрели свой обычный вид.
Перед Пифагором появился небольшой пушистый мячик Венеры. Этот мячик стал расти, надуваться, лениво вращаясь против часовой стрелки, пока не превратился в громадный шар величиной с дом. Шар был полностью окутан плотным покрывалом из облаков. Адепт трижды облетел Венеру над экватором и начал снижаться. Он нырнул в пушистые белые облака, словно в мыльную пену горячей ванны. Наконец из-под толстого слоя туч показалась поверхность планеты. То, что открылось взору Пифагора невозможно описать никакими словами, так как все волшебные города, изумрудные парки, серебряные реки и сиреневые моря были эфирными. А в эфирных мирах краски в десятки раз сочнее и разнообразнее, чем в плотном мире Земли.
Первый город, над которым пролетал Пифагор, раскинулся на берегу широкой реки, впадающей в океан. Громадные здания в виде цилиндров, шаров, конусов и торов соединялись между собой мостами и трубками, словно сетью паутины. Некоторые эллипсовидные дома парили в воздухе над городом, как гигантские аэростаты. К ним по прозрачным трубкам скользили скоростные лифты с людьми и продовольствием. Вершины некоторых пятигранных пирамид венчали луковичные купола. Город светился, переливался всеми 144 красками радуги, из открытых окон домов доносились обрывки музыкальных произведений, чем-то напоминающих классическую музыку землян. Нигде не было видно источников освещения. Казалось, что сам воздух светится изнутри серебристым светом, потому что теней в городе не было. Пифагор сделал круг над городом и полетел дальше вдоль берегов реки к сиреневому океану.
В дельте реки находился большой порт, и к нему плыли со всех сторон корабли и суда самых фантастических форм и конфигураций. Похоже, что это были не корабли, а плавучие дома жителей Венеры. Пифагор подлетел ближе к одному из сорокаэтажных кораблей и стал снижаться к воде, чтобы понять, для чего нужны эти суда. Пока он скользил вдоль этажей, из окон этого огромного плавучего небоскреба на него глядели прекрасные лица людей. Ангельская красота венериан поразила Пифагора. Глаза жителей дома излучали добродетель и любовь. Потом он услышал где-то внутри себя телепатические приветствия мужчин, женщин и детей, глядевших на него с разных этажей плавучего небоскреба. Пифагор мысленно ответил им приветствием и благими пожеланиями, и полетел на бреющем полете над волнами к другому берегу сиреневого океана. Не прошло и пяти минут земного времени, как адепт уже кружил над мегаполисом столицы, раскинувшейся на изумрудном берегу морского залива. Этот город был еще прекрасней и сказочней, чем увиденный ранее. Из центральной площади выходили радиальные проспекты, словно солнечные лучи. Они делили городские кварталы на сегменты и заканчивались у кольцевой дороги, опоясывавшей мегаполис. Вдоль улиц и проспектов сновали воздушные автомобили, перевозящие от одного до сорока жителей столицы. Этот вид городского транспорта освоил высоту от одного до трех метров от поверхности дороги. Были и другие бесшумные аппараты, перевозящие людей и грузы на больших высотах между городами.