Цуриэль не сразу нашелся, что ответить греческому философу. Он взмахнул руками, как раненая птица, пытающаяся взлететь, потом сел на скамью и долго чесал затылок. И уже после рельефной паузы начал медленно говорить: «Да, Пифагор, Единый Господь не обязан был создавать нас, ибо Он творит по своему абсолютно свободному выбору. Ну, понимаешь, Бог захотел создать и создал. Господь захотел выразить процесс становления мира, и Он создал этот несовершенный мир и грешное существо — человека, который старается стать лучше и совершеннее. У абсолютно свободного выбора нет никаких причин. Если бы у Него была причина, тогда выбор был бы мотивирован и носил бы вынужденный характер и уже не был бы свободным выбором. Если есть причина для творения, тогда акт творения не свободен, а скорее творение — неизбежное следствие этой причины. И когда Каббала говорит, что Бог сотворил мир, то она спрашивает не «Почему?», а «Для чего? С какой целью?» Да, нам, людям Земли, огорчительно будет узнать, что наше существование вовсе необязательно. Не существует никаких неотразимых доводов в пользу нашего существования. Оно основано на совершенно свободной воле Господа. Творец так захотел, чтобы на несовершенной Земле жили несовершенные люди, чтобы они развивались и делали свой мир совершенным».
«Как это? Несовершенные люди делали мир совершеннее? Не кажется ли тебе, дорогой Цуриэль, что это еще одна уловка для оправдания нашего существования? — вопросительно поднял бровь Пифагор. И добавил. — Мы, люди земли, тратим немереное время и силы, чтобы оправдать наше существование. Однако, в конечном счете, мы похожи на наемного работника, который лезет из кожи вон, стараясь стать незаменимым, и похваляется хозяину: «Без меня вся торговля остановится, все дело завалится. Я здесь необходим». Но кто говорит, что на первом месте должна быть торговля? Вспомните о цивилизациях Атлантиды, Гипербореи и Лемурии, каких высот развития они достигли. И где они сейчас? Дорогой Хаин, на земле есть намного более важные дела, чем торговые. Поэтому иногда мы чувствуем себя дворовой собакой, которая гоняется за своим хвостом перед глазами хозяина, и этим пытается найти оправдание своему существованию».
«О, мудрейший Пифагор, мне нечем тебе ответить, — продолжил диалог Цуриэль, — но Каббала говорит, что каждый момент нашего существования зависит от Бога. Мы не нужны Богу для того, чтобы он существовал, а Он нам нужен для нашего существования. Мы продолжаем существовать и в этот момент, потому что Бог думает сейчас о нас и хочет, чтобы мы существовали. Дорогой друг, чтобы лучше это понять создай мысленно в своем воображении человека. Пусть это будет перс, халдей или египтянин, или грек — без разницы. А теперь скажи, где этот человек существует? В твоем воображении. Он существует постольку, поскольку ты продолжаешь о нем думать. В то самое мгновение, когда ты перестанешь о нем думать и займешься другим делом, этот человек перестанет существовать. А теперь представь, что человек, созданный твоим воображением, обладает сознанием. И он думает так: «Существую я, и существует мой создатель». Но в действительности реально существует только его создатель, а воображаемый человек не существует. Он всего лишь потенциальная возможность твоего разума. Как только ты перестанешь о нем думать — воображаемый человек перестанет существовать. И хотя он — не ты, а кто-то другой, и пусть его существование необязательно, он все-таки частично выражает тебя, являясь твоим отражением. То же самое можно сказать и о наших отношениях с Богом. И пусть мы всего лишь фантазия Бога, и наше существование тоже вовсе не обязательно, все равно мы представляем собой некую ипостась Бога, который существует необходимо. Иначе говоря, мы — необязательное проявление необходимого. И хотя логика говорит нам о нашей ненужности, но в то же время мы как бы чувствуем, что наше существование необходимо. Вот так, мой дорогой друг Пифагор, здесь лежит суть проблемы выбора — по какой дороге ты пойдешь».
Когда Цуриэль закончил свою речь, то Пифагор добавил к сказанному: «О, мудрейший из раввинов, твоя речь достойна похвалы. Однако она была бы более убедительна, если бы сравнения в речи не страдали неточностями. Дело в том, что человек, созданный твоим или моим воображением, не обладает свободой выбора. А мы, земные люди, обладаем свободой выбора и по отношению к Единому и Неделимому Богу, придумавшему нас, и по отношению к миру. И это главное».
Задумались два мудреца и сели за стол, подперев щеки кулаками. После небольшого молчания Хаин предложил Пифагору: «Мой дорогой друг, не пора ли нам немного подкрепиться?»
Маасех Меркаба
Пифагор рассказал о служенье,
Как меркабу зажечь двух огней….
Перед ночью сгущаются тени,
Но в ночи не бывает теней….
Потом друзья сели пить чай с булочками, и после небольшого перерыва они продолжили беседу. Пифагор обратился к Хаину Цуриэлю с такой речью: «О, мой друг, наимудрейший из раввинов, я слышал от египетских жрецов, что ваша Каббала выросла из другой формы мистицизма, которая до сих пор существует отдельно. Эта традиция нам известна как Маасех Меркаба, или «Деяния Колесницы». Ее мистерии ведут свое происхождение от видения Божественного Трона, описанного еще мелхиседеками Атлантиды.
Мистик Меркабы должен построить в своем воображении два взаимопересекающихся тетраэдра, раскрутить их в разные стороны и, дыша определенным образом, сесть в эту «летающую колесницу». Раскрученная колесница в уме мистика центрирована сначала на первой чакре, потом на второй, потом на третьей и так далее. Мистик должен проехать на этой колеснице через Семь Небес или Семь Небесных Чертогов, чтобы достичь божественного Трона Господня. Это путешествие для неофитов всегда было очень сложным и чреватым опасностями. Колесничий Меркабы должен знать слова силы и магические заклинания, и главное — правильно дышать, делая ритмичные вдохи, задержки дыхания и выдохи, чтобы войти в Небесные пределы. Готовясь к путешествию, монах ордена мелхиседеков постился 10 дней, а во время поста все молился и медитировал. Путешествие неофита начиналось с Нижнего мира и продолжалось в средних мирах, а заканчивалось в Высшем мире. Спустившись в Нижний Мир, в Первую чакру в состоянии транса, мистик получал там колесницу, а затем отправлялся на ней в Верхние Миры. Семь Небес, семь чакр или семь Чертогов населены ангелами и демонами, которые наводили ужас на неподготовленного путешественника. По существу, неофит Меркабы пробуждал силы своего бессознательного ума, и если он предпринимал путешествие, не усмирив сначала своих внутренних демонов и не оказав должного почтения своим ангелам, его странствие по астральным мирам могло быстро превратиться в кошмар Ада.
Мистерии Меркабы практиковались не только в Атлантиде, но и в Древнем Египте. Иерархи считали эти мистерии настолько опасными, что еще во времена Соломона иудейские старейшины решили: «Учение Колесницы может каждый раз быть передано только одному ученику, и ученик этот должен быть мудрым, понимающим и обладать собственным знанием».
Конечно же, были и такие, кто достиг успеха в своем предприятии и удостоился лицезрения Божьего Трона. Нередко их видения записывали в назидание путешественникам. Видение Трона и было целью каждого колесничего Меркабы. Он не пытался пройти дальше и не задавался вопросами о природе и происхождении Трона. Мне кажется, что в этом кроется отличие мистиков Меркабы от ранних каббалистов. Каббала стремится разгадать тайны творения и истинную сущность Творца, а колесничие Меркабы лишь созерцают жизнь цивилизаций в тонких мирах и доходят до Трона Господня, не задавая вопросов».
Здесь Пифагор замолчал и после непродолжительной паузы заговорил Хаин Цуриэль: «О, мудрейший Сын бога солнца Аполлона! Твоя речь произвела на меня неизгладимое впечатление. Но нам, раввинам, говорили, что самая ранняя книга Каббалы называется «Сефер Иецира». Ее название обычно переводится как «Книга творения». Нам известно множество версий этой «Книги творения», мало чем отличающихся друг от друга. Какой бы странной ни была эта книга, это, пожалуй, самый доступный людям текст из всех текстов Каббалы. Большая часть каббалистической литературы носит философский характер и требует от мистика усердного изучения. Очень редко в книгах Каббалы можно найти какие-нибудь практики или системы медитации. Но «Сефер Иецира» — это исключение. В ней так много практик и различных медитаций, что неофиту даже трудно решить, с чего начать. В зависимости от идейной позиции читающего смысл книги может меняться. Какие-то ее интерпретации известны, какие-то нет — их никогда не записывали, а устная традиция давно утеряна. Дорогой Пифагор, это «Сефер Иецира» содержит в себе тайну тайн.